Ярослава и Грач

Она все же знает, как ударить его побольнее. О, она знает много его слабых мест, и видимо, пришло время их использовать. Работа, семья и его хваленые принципы. Можно, конечно, копнуть еще глубже, но Яра решает, что сегодня она будет благородной.

— Ребенок! — шипит она. — Теперь так, да? Что-то это не мешало тебе со мной спать все эти годы! Я верила тебе! А ты просто пользовался мной!

Она ожидает, что он замолчит, будучи пойманным на такой постыдной вещи, но вместо этого он внезапно начинает орать:

— Пользовался?! Да я поставил на наши отношения все, что у меня было: свою репутацию, свою работу, уважение своих подчиненных! И это ты называешь «пользовался»? А ты мной не пользуешься? Год назад ты согласилась выйти за меня, и твой отец растрепал эту новость всей Конторе. Но ты до сих пор отказываешься назначить дату: то у тебя одно, то другое. А надо мной ржет весь отдел. Я уже молчу о том, что рассказал об этом матери! А знаешь, почему ты на самом деле не хочешь довести начатое до конца? Да потому что ты уже не уверена, что хочешь за меня замуж. Или уверена, что не хочешь. И просто ждешь, когда появится кто-нибудь, кем можно меня заменить, потому что ты боишься остаться одна, ты понятия не имеешь, как выживать самостоятельно!

Что ж, он тоже знает ее слабые места. И это больно. Спарринг, значит? Как в старые добрые времена? Отлично. Раз уж ее мир накренился и падает, то есть ли смысл ловить и пытаться удержать хоть что-то? Пусть катится все и ко всем чертям.

Она и сама чувствует, что на ее лице что-то брезгливое и злое. И видит, как смотрит на нее Грач. Но ей все равно. Пусть ему тоже будет больно. Как было ей, когда она все поняла. Никому неприятно выслушивать правду о себе. Может быть Гриша потому и был столько лет один, чтобы не пришлось снова делать это после его последнего разговора с бывшей женой. Но тогда он просчитался, пустив ее в свою жизнь. И Яра шепчет, и в ее шепоте ужас и восторг от того, что она наконец говорит это.

— А кто в этом виноват? Ты сорок лет прожил без меня, а я знаю тебя столько, сколько себя помню! И ты всегда был рядом! Какие ко мне претензии? А знаешь, почему я не хочу за тебя замуж? Да потому что тебе самому это уже не надо! Я выросла, и потребовала свободы и равенства, и все это уже не так пикантно и ново, ты потерял ко мне интерес, но из-за каких-то своих убеждений не можешь со мной расстаться. Просто признайся самому себе, тебя раздражает, бесит тот факт, что я из маленькой девочки, которая смотрела на тебя снизу вверх и ловила каждое твое слово, превратилась в женщину, которая пытается стать самостоятельной! И да, я не знаю как это — быть самостоятельной. Я привыкла отсиживаться за твоей спиной. И все мои попытки оборачиваются полным провалом, и это ужасно, и я думаю, может быть, если бы тебя не было рядом, если бы я жила без оглядки на страховку, у меня получалось бы лучше! У меня вообще такое чувство, будто бы меня обманули!

— То есть, во всем виноват я? — вкрадчиво спрашивает Григорий.

— Да! — восклицает Яра, но тут же понимает, что не то имела ввиду. — То есть нет, но…

— Значит, без меня тебе будет лучше?

Ей не нравится, как звучит эта фраза, но остановиться все еще не получается.

— Да, лучше.

— Ну знаешь, Яра… — рычит он. — Впрочем, сам виноват, дебил, связался с малолеткой…

— Малолеткой? — в шоке выдыхает Яра.

Лучше бы он ударил. Потому что вот сейчас это предательство. Все. Это конец. Этого их отношения точно не переживут.

— Малолеткой… — повторяет она.

Слово жжет язык и небо, пожаром опускается по горлу куда-то вниз, затуманивает разум, и щеки вспыхивают от стыда.

— Малолеткой.

А Григорий вдруг пугается.

— Яра, я не хотел… Я не это имел в виду… Яра!

Она выбегает с кухни в коридор, сует босые ноги в шлепки и хватает с вешалки ветровку. Грач вылетает следом.

— Куда ты? — кричит он. — Яра, стой!

Он ловит ее за руку, явно не рассчитав силу, и она вскрикивает от боли, заставляя его разжать пальцы и отшатнуться. Яра пользуется этим, чтобы выбежать из квартиры.

Бежать, бежать отсюда. Только чтобы он больше не притрагивался к ней. Не смотрел на нее. Ничего ей не говорил. Бежать как можно дальше.

Спрятаться.

Из их двора есть два выхода, один ведет к центральной улице, другой глубже в спальный район. У Григория есть маятник с сердцевиной из пряди ее волос, с ним он найдет ее, где угодно, но чем больше людей, тем сложнее будет заметить, а значит, она сможет выиграть время. И она мчится в сторону дороги, обрамленной с двух сторон прогулочными аллеями.