Ярослав Домбровский

Некоторый свет на этот период жизни Домбровского проливает обнаруженное недавно письмо его жены сестрам Петровским. Оно датировано 3 февраля (22 января) 1869 года. В это время сестры Петровские все еще оставались в Ардатове: царизм мстил им за побег племянницы, не выпуская из ссылки. Переписка их находилась под строгим контролем, и почти все письма задерживались. Домбровская беспокоилась о здоровье родственниц, об их дальнейшей участи. Этому и посвящена большая часть коротенького, написанного бисерным почерком письма, которое было задержано властями и оказалось подшитым в одном из дел министерства внутренних дел в Петербурге. О своей семье Домбровская сообщала в письме немного. «Мы здоровы, — писала она, — успешно растим двух наших мальчиков. В июне прибавится у нас еще один ребенок. И материальное положение наше, благодаря богу, неплохое: дает господь бог детей, дает и средства на их содержание».

В июне 1867 года состоялось покушение польского эмигранта Березовского на находившегося в Париже русского царя Александра II. Это событие сыграло существенную роль в жизни польской эмиграции и повлияло на судьбу Домбровского.

Русский царь приехал в Париж на всемирную выставку. Тогдашнее французское правительство, не столько заботившееся о восстановлении независимой Польши, сколько спекулировавшее на польском вопросе, предполагало использовать пребывание царя во Франции для укрепления своих связей с царской Россией. Разменной монетой при этом должны были служить интересы Польши. Однако среди французских республиканцев было немало деятелей, искренне симпатизировавших польскому освободительному движению. Стремясь выразить свои чувства и расстроить дипломатическую игру Наполеона III, они организовывали публичные демонстрации в защиту Польши.

Уже на пути от вокзала к Елисейскому дворцу Александру II не раз пришлось слышать из толпы возгласы: «Да здравствует Польша!» 2 июня во время посещения царем Дворца правосудия, где он должен был принять депутацию французских юристов, его у входа остановила большая группа членов Совета адвокатов во главе с Флоке и Гамбеттой, громко повторявшая те же слова. Французский генерал, сопровождавший царя, полусердитым, полупросительным тоном сказал:

— Что это может значить и к чему это может привести? Кто смеет позволить себе что-либо подобное?

— Это я кричал «Да здравствует Польша!» и имею на то право, — ответил Флоке генералу.

Подобного рода инциденты происходили не один раз, но на царя они, кажется, не производили большого впечатления. Рассказывают, будто одному из приближенных он заявил, что готов вместе с парижанами кричать «Да здравствует Польша!», если поляки станут лояльными и спокойными подданными.

В один день с царем и на тот же парижский вокзал из провинциального городка приехал польский эмигрант Антоний Березовский; ему было всего двадцать лет, он являлся участником восстания 1863 года. 5 июня Березовский купил револьвер, а на следующий день выстрелил из него в Александра II, улучив момент, когда тот вместе с Наполеоном III поехал на прогулку в Булонский лес. Один из ехавших верхом телохранителей заметил террориста и успел перед первым выстрелом поднять на дыбы своего коня, кровь которого обрызгала царский мундир. Второй выстрел разорвал ствол револьвера и ранил только самого Березовского, после чего он был схвачен. Многие парижане и часть прессы объясняли поступок Березовского патриотизмом и выражали сочувствие трагической судьбе Польши. Когда одна из газет выступила с полонофобских позиций, Флоке вызвал ее редактора на дуэль. На улицах и в кафе только и говорили, что о покушении, причем чаще всего в тонах, враждебных российскому императору. Парижские пролетарии и представители различных слоев населения Парижа недвусмысленно высказались против царя, за свободную Польшу.

Выстрел Березовского имел отзвук и в других европейских странах. 18 июня 1867 года руководящий орган I Интернационала единогласно принял следующее решение: «Генеральный Совет Международного Товарищества Рабочих выражает благодарность рабочим, студентам и адвокатам, которые приняли участие в недавних демонстрациях сочувствия Польше в Париже и напомнили московскому царю, что господство азиатской и варварской державы над частью европейского населения, именуемой поляками, и над частью европейской территории, именуемой Польшей, наносит оскорбление чувству справедливости и здравому смыслу».