Яркий Миг

– Ввязался я в это не из-за того, что хороший человек, а потому что терять было нечего. Собственная жизнь давно осточертела, и мне было плевать, что с ней станет, – эти слова вырвались из меня практически против воли.

Должно быть, крепкий напиток начал действовать на мозг.

– Не верю. – Покачала головой Ника. – Будь это так, ты давно бы спился или пустил себе пулю в лоб.

– Ну, может, я был как раз на пути к этому.

– А может, ты просто заблудился и искал выход. И нашел его. – Ника кивнула в сторону Яркого. – Жизнь сильно бьет, Клиф. Поверь, я знаю. И всем нам порою, лежа в грязи, не хочется оттуда подниматься. Но ты поднялся. Иначе не был бы здесь.

– Прозвучало как отрывок из какого-нибудь любовного романа.

– Твоего, например? – ухмыльнулась Ника.

– Например, – кивнул я с улыбкой.

– Ну и что в этом плохого?

– Ничего. Но романы эти зачастую далеки от реально жизни. Люди так не говорят.

– Ты прав. В реальной жизни люди говорят о погоде, политике, сплетничают о соседях и обсуждают поступки очередного жеманного принца из крупного клана. Так пусть хоть в романах они поговорят о чем-нибудь стоящем.

Я ухмыльнулся и отпил настойки.

– Нет, правда, Клиф. Я говорю вполне серьезно. В книгах я находила больше смысла, чем в окружающем меня мире. Их персонажи были мне ближе и понятнее реальных людей. Я многое почерпнула из книг, они мотивировали меня к действию, заставляли верить в лучшее, они сделали меня той, кто я есть, не дали сломаться в трудную минуту. А твои романы – особенно.

– Что же в них такого особенного?

– Помнишь, я рассказала тебе о том, как попала в Миранду? Так вот, когда я оказалась за решеткой и ждала решения суда, я читала твой роман. Самый первый. Та потертая книжечка была одной из того немного, что мне позволили иметь при себе. Я читала ее и спасалась от той кошмарной действительности, которая меня окружала. Твоя книга поддерживала во мне бодрость духа, Клиф, и в этом нет никакого преувеличения, – щеки Ники раскраснелись, то ли от откровенности, то ли под действием зеленой феи.

– Представь же мое удивление, – продолжала она. – Когда я узнала, что в очередном своем деле должна пересечься с тобой, с человеком, написавшим роман, который не дал мне сойти с ума от страха и отчаяния. Но я рассчитывала увидеть совсем другого Клиффорда Марбэта. Толстого, возможно, бородатого, немного надменного писаку, который ничуть не похож на образ Нейтана Боунза, в которого я была влюблена… – тут она осеклась, смущенно отведя глаза и несколько раз махнув на лицо рукой, словно все сказанное было только следствием сильной духоты.

– Мне очень приятно все это слышать, – поторопился сказать я, чтобы сгладить неловкий момент. – Твои слова убеждают меня в правильности выбранного призвания. Ведь нет для писателя выше похвалы, чем заверения в том, что его книги для кого-то стали не просто приятным чтивом на ночь или, Властитель упаси, в уборной, но действительно важным воспоминанием, неким опытом и поддержкой в трудную минуту.

Ника лишь кивнула несколько раз, выражая признательность за мои слова, но еще некоторое время смотрела в сторону окна. На ее губах блуждала некая печальная улыбка, причина которой мне была совершенно не ясна.

Наконец, она заговорила веселым голосом:

– Только прошу вас, мистер Марбэт, не принимайте меня за одну из тех инфантильных девиц, которые при встрече со своим кумиром от счастья или от избытка чувств обмачивают свое нижнее белье.

– Надо полагать, что вы считаете себя совсем иным зверем, мисс Томас, и ваше нижнее белье всегда остается сухим? – ответил я в шутливо-пафосной манере.

– Если вас интересует состояние моего нижнего белья, мистер Марбэт, могли бы и сами проверить.

– Право, не стоит, – ответил я, продолжая разыгрывать джентльмена.

– А жаль.

Наше молчание наполнилось музыкой. Звучал второй акт оперы. Под гром оркестра и стон нагнетающих тревогу виолончелей на первом плане Амбриджтон начинала охватывать страшная чума. Люди умирали в считанные дни, а затем их трупы восставали, возвращались к жизни и блуждали по извилистым улицам темного города – о чем пели главные действующие лица этой истории. Все эти кошмарные события действительно имели место быть в шестьсот шестьдесят пятом году, когда город-полис Амбриджтон поразила неизвестная доселе эпидемия – чума, не просто убивающая его жителей, но и возвращая их к жизни в виде уродливых гниющих чудовищ. То была самая страшная и самая масштабная трагедия в истории Конгломерата. Город удалось покинуть немногим жителям. Однако, чуму смогли изолировать от остального мира, и теперь Амбриджтон, в народе переименованный в Город Мертвых, а также пол сотни лиг вокруг него, считаются запретной зоной.