Японская разведка против СССР

Поэтому, дождавшись очередного приезда Сисикуры в Москву, я решил, что нужно с ним в конце концов разобраться. Я воспользовался тем, что к нам пришел новый начальник отдела, и подбросил ему идею разобраться наконец с этим загадочным «ниндзя». Генерал Н.А. Гавриленко обладал одним замечательным для оперативного начальника свойством — если он что-то задумал, то обязательно это сделает. Если его стоящие выше начальники будут отправлять через дверь, то он тут же попытается проникнуть через окно, но своего добьется.

Так и в этом случае — он добился выделения необходимых сил и средств, чтобы взять Сисикуру под круглосуточное непрерывное наблюдение. Однако все эти мероприятия ни к чему ожидаемому не привели, ибо Сисикура вел себя чрезмерно осторожно и прилично.

Правда, было установлено, что он, как зеницу ока, бережет свою загадочную папку, с которой не расстается ни днем ни ночью. У нас взыграл прямо-таки спортивный азарт — что же так тщательно охраняет японский разведчик? Но он своей предусмотрительностью не оставлял нам шансов до нее добраться. Мы уже смирились с мыслью, что японец так и увезет с собой неразгаданную тайну.

Но случилось непредвиденное событие, которое никаким планом предусмотреть невозможно. В день его отлета в Швецию японский военный атташе, видимо, чтобы убить время, повел токийского гостя в Центральный военный музей. Бдительная гардеробщица потребовала, чтобы Сисикура сдал свою папку на хранение. Видно, она опасалась, что японский разведчик может спрятать в нее какой-либо экспонат. Хотя какой? Никакая пушка или фашистский снаряд в японскую папку не влезли бы. Но тем не менее уважающий порядок дисциплинированный Сисикура безропотно подчинился требованию гардеробщицы.

Как только японские разведчики вошли в зал музея, наши сыщики сразу же рванулись к заветной папке. В ней они обнаружили пачку американских долларов и общую тетрадь, несколько листов которой было исписано от руки иероглифами. Они тут же позвонили мне и спросили, что делать.

Докладывать начальнику отдела было некогда ввиду ограниченности времени экскурсии, да и бесполезно, ибо он, как человек осторожный и дисциплинированный, не привык принимать самостоятельных решений и на любое оперативное действие испрашивал санкцию руководства главка. Это правильно, но что было делать, если времени на согласование нет? Нужно было рисковать, тем более что я знал, что нужно делать. По всем расчетам мы могли бы быстро снять копию с секретной тетради и вложить ее в папку до выхода японцев из музея. И я сказал ребятам по телефону:

— Давай рискнем! Снимите копию!

Копию сняли, и минут через двадцать тетрадь была доставлена на место. Однако, к огорчению оперативных работников, они опоздали. Видимо, для японских разведчиков, неинтересно было знакомиться с боевой техникой военной поры, и они слишком быстро покинули музей.

Наши ребята опоздали на минуту или две и не успели вложить тетрадь в папку японца. Когда они вернулись, Сисикура как раз получал у гардеробщицы свою папку. Хорошо, что он ее не открыл, а только прощупал. Удостоверившись, что валюта на месте, он уехал с военным атташе обедать. Удрученные сыщики пришли ко мне и доложили о происшедшем. Мы стали думать, как выпутаться из этой непростой ситуации.

Сколько угодно можно было чертыхаться и ругать безразличных японцев, которые не захотели повышать свой культурный уровень в музее и тем, сами того не ведая, создали проблему для нас, а может, и для себя. «Только без паники!» — успокаивал себя я и попросил ребят не спускать глаз с полковника Сисикуры до самого его отлета в Швецию, куда он должен был отправиться из Москвы.

Прошло несколько томительных часов ожидания, в течение которых японские разведчики убивали время: долго обедали в ресторане (я молил Бога, чтобы обслуживавший японцев официант в полной мере проявил ставшую в то время уже нарицательной нерасторопность), а затем гуляли по Москве. Наконец японский военный атташе отвез гостя в аэропорт Шереметьево-2 и он благополучно улетел в Стокгольм, ни разу не заглянув в свою папку и не обнаружив пропажу.

Это уже было легче — во всяком случае, никакого официального протеста японского посольства не будет.

Однако гроза могла быть со стороны начальника отдела Гавриленко, который был человеком непредсказуемым и любой просчет мог обернуть во благо или раздуть его как преступление.

Пока японские разведчики гуляли по Москве и сидели в ресторане, я попросил сотрудников отложить в сторону все текущие дела и срочно перевести записи из «разведывательной» тетради Сисикуры, в конце которой были также аккуратно подклеены образцы туалетной бумаги (судя по шершавости — советской). Можно было только гадать, какую же хитроумную операцию задумала японская разведка, если так дотошно и основательно исследует элементы советского быта.