Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3

— Минутку. Проверь у хозяйки — вся ли уничтожена наша одежда, ненужные документы, твой горб и надежно ли спрятана гармошка? Предупреди хлопцев, чтобы не смели являться ко мне без вызова и не шатались по городу. Сама сиди у хозяйки, и чтобы о тебе ни одна душа не догадывалась. Было бы глупо потерять радистку по неосторожности. Если я и послал тебя на явку, то только как крайний случай, ввиду моей болезни. Хлопцев я не рискну туда посылать, громкие они люди. Бывай здорова. Береги шифры. Давай Мокрину…

— Поправляйтесь, Артем Иванович… Как тоскливо сидеть без дела…

Майка пожимает руку связному и выходит.

Некоторое время связной один.

— Какой здесь просчет? Все как будто сделали правильно. Для начала — растворились в Матросской слободке, где спокон веку живет свой народ, тут уж смело сиди — спрячут на дно морское, если понадобится. На явку нужно идти мне самому, разобраться, в чем дело. Так засад не делают. Допустим, явка провалена. Допустим, кассирша выдала пароли врагу. В таком случае — она должна была бы направить Майку в соседнюю комнату, где вместо Ивана Валерьяновича сидел бы гестаповец! В чем же тут дело, дорогие граждане?

Входит Мокрина Терентьевна и женщина — хозяйка квартиры.

— Ну вот, больной уже сидит! А врач разрешил? — восклицает Мокрина Терентьевна. — Снова откроются раны, и тогда возись с вами… Температура… Бред…

— Мне не полагается бредить, Мокрина Терентьевна.

— Куда там! По-немецки так и чешет. А потом по-нашему, — говорит хозяйка. — Тяжелая у тебя жизнь, дорогой мой гостюшко…

— Ничего, свет не без добрых людей.

— Там твоя девушка требует, — вспоминает хозяйка, — в одну душу сожги ей вещи, в которых вы прибыли! Да я их так перекрашу, перешью, что сам Гитлер не узнает…

— Не стоит, мама, жизнью рисковать ради барахла…

— Так, значит, жечь?

— Все жгите. Чтоб и следу не было. Тех людей нет, и имена их забыты. Пепел вынесите осторожно.

— Добре, сынку, — говорит хозяйка, — я думала, что девушка по молодости не ценит добро, раз ты приказываешь — сейчас сожгу.

Хозяйка выходит, а связной вытирает холодный пот со лба.

— Как вы нас испугали, Артем Иванович, — говорит Мокрина Терентьевна, — дотащили мы вас сюда почти в беспамятстве, а тут еще бред у вас… Вот когда мои продукты сгодились, здесь здорово голодно…

— Спасибо вам, Мокрина Терентьевна, за такую квартиру, и за хозяйку, и за все…

— Разве за эта можно благодарить? Вы для народа головой рискуете! А здесь, в Матросской слободке, живите смело, как дома. Люди проверенные. У хозяйки сын в Красной Армии" а муж отказался работать на немцев, расстреляли его прямо во дворе завода…

— Для вас лично тоже появилась опасность, Мокрина Терентьевна…

— Какая опасность? Что староста по дороге убился? Скажу в селе, он бросил меня одну.

— В том-то и дело, что староста, кажется, жив…

— Как жив?!

— Это мое предположение, Мокрина Терентьевна. Но возвращаться домой вам, конечно, надо осторожно. И о муже пока забудьте…

— Что же делать, Артем Иванович?

— Я предвижу, что ваш муж, если только он жив и находится в здешнем концлагере, будет иметь возможность в недалеком будущем прибыть домой с несколькими друзьями…

— Вот спасибо, Артем Иванович! Смотрю на вас и сразу верю. Какое-то от вас доверие идет, все равно как от нашего радио… Сегодня же буду собираться домой… А что прикажете делать с продуктами?

— Ваше дело, Мокрина Терентьевна, — можете делать все, что найдете полезным и нужным…

— Тогда разрешите оставить их вам…

— А зачем они мне? Мне так много не надо…

— На подпольное дело, Артем Иванович! Пускай скромный взнос украинской колхозницы тоже послужит борьбе с оккупантами…

15. Гестапо не верит

Кабинет начальника гестапо в южном городе Н.

Начальник — высокий худющий эсэсовец в пенсне, явно старающийся подражать своему шефу — Гиммлеру, сидит на уголке стола, подбрасывая в воздух и ловя новенький револьвер.

Майстер полиции стоит перед ним навытяжку, держа руки по швам.

— Ну-с, сколько задержано слепых гармонистов на территории города и его окрестностей?

— Семь гармонистов, господин шеф. Кроме одного, отправленного в немецкий госпиталь для испытаний, остальные оказались лишенными зрения, даже не имеющими глазных яблок…

— Яблок, яблок! Этот русский староста все наврал!

— Наш другой агент также подтверждает вероятность прибытия в город особо важного большевистского агента, господин шеф!

— Зачем, дорогой мой майстер?

— Для помощи здешнему подполью, господин шеф!

— Но подполье в городе ликвидировано, мой любезнейший полицейский! Вы, кажется, забываете предварительный рапорт начальнику крайса об уничтожении подполья!..

— Поверьте моей опытности, господин обершарфюрер!..

— Я всегда верю собственным глазам и собственному слуху! Тайный радиопередатчик работает?

— Нет. Две недели он не подает признаков жизни.

— Это раз. Диверсии за последний месяц отмечены?

— Нет. Расклеены отдельные листовки о событиях под Сталинградом и о капитуляции группировки фон Паулюса…

— Тише! Паулюс не капитулировал, как вам должно быть известно, а доблестно погиб во славу фюрера!

— Я повторил содержание листовки, господин шеф…