Яковлев А. Сумерки

Пророков в стране не оказалось, а дураков — в избытке. К сожалению, в России очень много всесторонне недоразви­тых личностей. Они-то и пошли на августовский мятеж 1991 года. Они и до сих пор время от времени заказывают музыку, а мы поем, очень часто не зная, о чем поем. Только потомки верят мыслителям, современники упиваются реча­ми демагогов. Но меня особенно удивило то, что бывшие чле­ны антигосударственного вооруженного мятежа пользуются финансовой опекой некоторых нынешних банкиров и про­мышленников. Ведь приди гэкачеписты к власти, эти капита­листы первыми бы угодили в тюрьму. Остается предполо­жить только одно — еще с давних пор они были связаны со спецслужбами. Другого объяснения найти невозможно.

Итак, одни волнения кончились, начались другие. Впереди маячил XXVIII съезд. Настроение было ужасное. Появились признаки агонии и этой власти. Я почувствовал, что уже не нужен Горбачеву, а потому решил упростить ситуацию, на­писав ему следующую записку.

«Обдумывая наш последний разговор, я все больше ут­верждаюсь в мысли, что при Президенте СССР (с непосред­ственным выходом на группу советников) должен действо­вать современный научный центр гуманитарных исследова­ний. Как я Вам уже говорил, такой центр крайне важен для проведения постоянной аналитической и прогностической работы, в необходимых случаях — строго конфиденциальной, в интересах института президентства...

Поэтому я прошу Вас рассмотреть вопрос об организации при президенте СССР Фонда (Центра) общественно-поли­тических и гуманитарных исследований. В практическом плане это возможно сделать на базе Института общест­венных наук, который может быть выкуплен у КПСС.

Хотел бы еще раз подчеркнуть крайне важное значение такого проекта как с точки зрения текущих и долговремен­ных потребностей президентской власти, ее укрепления и действенности, так и для развития отечественной науки в интересах обновления и демократизации нашего общества. 13 февраля 1991 года».

Сказал Горбачеву, что хотел бы поработать в таком Цент­ре. Он ответил так: «Я не возражаю, но договорись с Дзасо­ховым, секретарем ЦК». Позвонил Дзасохову. Практически получил отказ, что меня обидело до глубины души. Посколь­ку Горбачев в этой связи пальцем не пошевелил, я понял, что отказ был согласован. Для меня все это прозвучало дополни­тельным сигналом, что Михаил Сергеевич хочет удалить меня из своего окружения. Удалить подальше. Видимо, не выдержал нажима со стороны нового Политбюро. Потом я узнал, что на базе Института общественных наук создан на­учный центр под руководством Шахназарова — помощника Г орбачева.

Неожиданно в апреле 1991 года Горбачев включил меня в делегацию, отправляющуюся в Японию. Он знал мой инте­рес к этой стране. Делать там мне практически было нечего, обязанностей никаких. Я воспользовался свободным време­нем и решил официально обратиться к Михаилу Сергеевичу с запиской-предупреждением о том, что готовится государст­венный переворот. Я долго колебался, дело-то серьезное, а фактов у меня не было — только интуиция. Приведу эту записку с некоторыми сокращениями.