Яковлев А. Сумерки

Сомнения, которые здесь прозвучали, и рассуждения о том, какую форму должно принять избрание президента, у меня лично создают ощущение, что колокола нашей судьбы могут дать трещину. Я очень боюсь, как бы расчеты не пре­вратились в просчеты, которые могут очень дорого обой­тись народу и государству.

Кажется, все мы убеждены в том, что встали на правиль­ный путь преобразований, что решаем задачи стратегиче­ского характера, что страна и ее народ взялись за ломку ты­сячелетней российской парадигмы несвободы, решились на поворот к свободному развитию.

Идея всенародного голосования звучит очень привлека­тельно. Да она и верная, эта идея. Но мы — политики, зако- податели — и потому обязаны отдать предпочтение конк­ретному состоянию, а не абстрактным размышлениям, про­медление может отбросить нас назад...

Говорят о нежелательности совмещения должностей. Вопрос здесь есть. Но стоит ли нам сегодня вставать на путь противостояний, каких-то подозрений, особенно в ус­ловиях необходимости объединения здоровых сил общества в целях его перехода в новое качество? Кроме того, Генераль­ному секретарю партии надо отчитаться на предстоящем съезде о своей работе.

Далее. Не будем играть в прятки: сегодня идет речь об избрании президентом страны конкретного лидера — Миха­ила Сергеевича Горбачева. Кажется, с этим согласны почти все. Тогда по какой же шкале справедливости и нравствен­ности мы сегодня сначала как бы примеряем эту тяжелей­шую «шапку Мономаха», а потом хотим ее засунуть в пыль­ный чулан? Дважды умереть и дважды родиться нельзя».

Горбачева избрали. За него проголосовало 59,2 процента депутатов.

Встал вопрос об избрании Председателя Верховного Со­вета СССР. В перерыве, перед тем, как началось выдвижение кандидатов, мне сообщили, что будет выдвинута и моя кан­дидатура. Избрание гарантировали. Как мне сказали, меня поддержат межрегиональная группа и большинство депута­тов из союзных республик. Я попросил не делать этого, по­скольку Горбачев твердо стоит за Лукьянова.

Ох уж эта лояльность! Быть может, история пошла бы по другому руслу, если бы я не впал в этакое меланхолическое благородство. По крайней мере, мятежей, подобных авгус­товскому, не было бы и в помине. Но тогда мне не хотелось влезать в эту кашу. В стране столкнулись тысячи интересов, и надо было иметь не нервы, а веревки, чтобы выдержать об­жигающие волны эмоций, амбиций, демагогии, горлопанст- ва. Я пошел к Горбачеву посоветоваться, рассказал ему о си­туации. Михаил Сергеевич посмотрел на меня подозритель­но. Он как бы запамятовал, что мною было сделано для него во время президентских выборов. Я сказал Горбачеву, что сейчас уйду со съезда, сказавшись больным. Он одобрил та­кой шаг.

Не следовало мне этого делать. И все равно на заседании была выдвинута и моя кандидатура. Когда началось обсужде­ние, то председательствующий сообщил, что Яковлев прибо­лел и попросил разрешения уйти со съезда. В это не повери­ли, поручили Примакову, председателю Совета Союза, свя­заться со мной и выяснить мое настроение. Примаков позвонил мне и в полушутливой форме спросил:

— Значит, ты не хочешь быть Председателем Верховного Совета?

— Нет, не хочу.

— Правильно, я тоже отвел свою кандидатуру.

Председательствующий сообщил съезду о моем отказе

баллотироваться на эту должность. Все это происходило 15 марта 1990 года. Председателем Верховного Совета СССР избрали Лукьянова. Как показало дальнейшее развитие, это было серьезным поражением демократических сил.