Читаем Яконур полностью

У Герасима были уже готовы две работы, но он не мог их опубликовать — журналы возвращали их с короткими стандартными ответами; хотя, Герасим видел, он продвинулся дальше того, что печаталось по этому направлению. Его не принимали всерьез, он для рецензентов был «чайник», один из сумасшедших, осаждающих академию; некому было рекомендовать его, он никак не мог преодолеть замкнутость сложившихся кланов, войти в какую-то школу — он был безродный человек в науке, был ничей, ему нечего было ответить, на вопрос — ты кто такой. И вот он стал отпрашиваться с завода, приезжал в институт и ждал в коридорчике у отдела кадров, пока не появится кто-нибудь и не спросит: «Есть на работу?» Герасим получал задачку, решал ее, ждал возвращения этого человека, показывал ему свой листок, выслушивал одобрение; но каждый раз выяснялось, что требуется конструктор, или инженер по технике безопасности, или эксплуатационник — все не то, чего он здесь искал. «Прикатывайте на следующей неделе, найдем вам…» Наконец он попал на собеседование к Валере. Полный провал! Герасим был уязвлен. «Где ты его выкопал?» — спросил Валера у кадровика. «Но он не научник, а инженер». Валера заглянул в документы, поправил: «Старший инженер!» Вздохнул. «Ладно, — сказал, — будем действовать методом проб и ошибок. Вот имеем кувшин. Заглянули в него и увидели, что он пуст. Теперь посмотрим, можно ли его наполнить. Прочтите-ка эту книжку… И возникайте. Двух недель вам хватит». И снова Герасим оказался на улице, бродил вокруг института; не хотелось читать учебник, не хотелось встречаться с Валерой; и такая была зависть, — люди показывали небрежно пропуск вахтеру и исчезали в глубине вестибюля, это происходило у него на глазах! Не забудешь…

Герасим отошел от окна, зашагал по комнате. Остановился у приемника. Повернул рукоятку. Позывные «Маяка»… То, что делило на получасья их с Ольгой время в ее яконурской квартире. «Вы слушаете…» Выключил.

Обида его становилась обидой на всех, росла, захватывала все пространство, в котором проходило его существование.

Требования ребят, требования Ольги… Фантазии, несовместимые с реальностью. Он поддался им, и — они сделали его неудачником!

Что ему теперь ею счастливый вариант модели и что блестящий метод Михалыча, что, вообще, модель, эта красивая идея, которой он жил, эта отчаянная попытка большого соперничества? Что ему это все теперь, если другие либо добрались уже до цели, пока он тут вел со Вдовиным никого не интересующие бои местного значения, либо доберутся, без него, а ему предстоит вживаться в новую для него роль аутсайдера, да попросту затравленного бедолаги… И что ему признание ребят, если он не построил модель? Ему мало казалось ее без ребят, но и самой желанной дружбы недостаточно, когда терпишь неудачи… А можно ли быть счастливым с любимой женщиной, если он, мужчина, не реализовался в своей работе, довольно ли ему будет любви, если он начнет ежеминутно чувствовать себя низведенным до жалкого существования?.. Наконец, что для него теперь Яконур — весь длинный и сложный путь, который прошел Герасим в себе, и дело, за которое он принялся, которое столько для него значило? Яконур был для него символом нового его состояния, новой, большой его жизни, включения его в совсем иные масштабы и понятия; а ныне Яконур должен превратиться в наименование того, что в его судьбе и его душе не осуществилось…

Нагромождения препятствий — он и прежде с ними сталкивался, — всегда казавшиеся ему сетью, сквозь ячеи эти он легко проходил, обратились сплошной непреодолимой стеной: монолит, глыба, жесткий камень с жестокими углами.

Герасим привык быть победителем, и то, что делалось б ним теперь, было нестерпимо… Он оказался на реальной грани между разными состояниями: благополучием и несчастьем, успехом и неудачей, восхождением и безвестностью, достоинством и бесчестьем. Это не грань между жизнью и смертью; но когда речь идет не о смерти, а о жизни, это — грань… Многие потери, которые могли начаться уже с завтрашнего утра, касались всего в нынешнем его существовании. А ведь он уже становился было одним из тех… мог заниматься любимым делом… крушения произошли как раз тогда, когда дели стали уже вполне осязаемыми!..

Нужно было решать.

Может, вправду, известие о модели Морисона — ошибочное? Кто-то преувеличил? Во всяком случае, это еще не означает, что все проиграно! Надо делать модель. Попробовать договориться со Вдовиным? Убедить его, склонить к нейтральности, по крайней мере. Прикинуться опять-таки… А очистка, — может, чем-то Вдовина заинтересовать? Только обдумать, как… Может, удастся все вернуть?

Мысли Герасима приняли конструктивное направление.

Перейти на страницу:

Похожие книги