Яд и Меч

— Он получил достаточный иммунитет к ядам? Зиалмон, Ксимен, Белая Роза?

— Да. Кровь Старейшин — удивительная субстанция, которая развивает ответ на любой раздражитель, пусть и медленно, если это касается таких сильных паралитических и гнилостных ядов, как названные тобой. Перечисленные яды более не страшны для его тела.

— А что насчет возвратной реакции? Ты проверял ответ организма?

— Хорошие же у тебя познания, друг мой… — прошептал неверяще Вицеллий. — Проверял. Иммунитет сохраняется даже после значительного периода непринятия яда.

Старик Пацель встретился с Мариэльд многозначительным взглядом, но затем отвлекся. Дрожащей рукой он вытер испарину с лица, а тело его мелко затряслось.

— Так где же ты пропадал все эти годы, Пацель?

— Дела, Вицеллий, дела. Ни минуты покоя… Чего порой не сделаешь ради любви. — Пацель ласково взглянул на Мариэльд. — Но тебе такое не понять, Вицеллий… Я… — маг сделал вдох и резко закашлялся, пытаясь выдавить ком, стремительно нарастающий в области горла.

— Что-то дурно тебе, друг мой! — лицо Вицеллия исказила ядовитая улыбка, но он еще продолжал смотреть в сторону графини.

— Что-то да… — неверяще прошептал Пацель, а затем его глаза расширились. — Ты…

Ловко и быстро веномансер отскочил назад, а Пацель схватился за горло и зашатался. Блеклыми глазами, некогда цвета горячего янтаря, он уставился на Мариэльд, а та, бледная, стояла и не шевелилась. Ноги старого мага подкосились, он рухнул назад, и его тело в приступе боли изогнулось.

Мариэльд попыталась что-то сделать, но не могла. Женщина медленно завалилась на каменистый берег, а глазами в ледяной злобе уставилась на Вицеллия. Вампир же элегантно извлек из кармана платок, достал из-под пелерины, внутреннего кармана, бутылек. Выдернув пробку, веномансер смочил платок и протер руки, которые были в яде. Зиалмон с борькором сослужили верную службу. Пришло время уходить!

— Самолюбивый Пацель бы никогда не допустил такого отвратного вида, — произнес деловито Вицеллий. — Если я покинул двор и постарел, это не значит, что я стал глуп, госпожа Лилле Адан.

Мариэльд пыталась что-то прохрипеть, но замолкла и лишь холодно посмотрела на веномансера. Ее ошибкой было подать руку старику в кабинете. Как говорят в Элейгии, «Лучше получить в лицо укус от гадюки, чем пожать руку веномансеру». Так оно и произошло.

Тело Пацеля лежало меж камней. При падении маг разбил голову, которая развалилась подобно капустному кочану, и теперь ручьи крови сочились меж галькой, стекая к морю.

— Я не знаю, как в твоем жалком и гнилом теле умудряется еще жить сотрапезник, Пацель, но я не позволю использовать себя, как кто-то использовал когда-то тебя. Прощайте.

Взглянув на труп бывшего товарища, тело которого, как решил веномансер, уже несколько десятилетий не принадлежало ему, Вицеллий подошел к Мариэльд. Он убедился, что она беспомощна и слаба, а затем залил ей в горло остаток пузырька с Зиалмоном. Старый вампир развернулся и пошел назад, возвращаясь к особняку. Там нужно было срочно взять коня, выгрести золото Лилле Адан из потаенных мест, о которых он давно выведал, и покинуть Ноэль как можно скорее. Мариэльд пробудет в таком состоянии, по подсчетам Вицеллия, около суток, а мертвый Пацель более был не опасен. Мыслями веномансер был в Элегиаре и пытался понять, зачем этим двоим потребовалось отправлять Вицеллия на верную погибель.

Письмо пришло от вампира Нактидия гор’Наада, когда-то обычного банкира из Элегиара, а теперь, судя по самопредставлению, от помощника Казначея Его Величества. Нактидий приглашал Вицеллия к себе и напоминал о вкладе в восемьсот сеттов. «Что за чушь! Все знают, что мне нельзя возвращаться в Элегиар. И как мог Нактидий узнать, где я нахожусь? Это невозможно, это ложь и подлог!» — с отвращением думал веномансер, бредя по камням.

Неожиданно чуткий слух уловил шевеление. Старик обернулся. Глазам его представилось жуткое зрелище. Обезображенное тело мага, словно изрубленная змея, извивалось и подбрасывалось в бешеных приступах. Однако Пацель был уже мертв…

— Это… не сотрапезник… — мстительно хохотнула Мариэльд, а затем прокашлялась, отчего по серому платью побежали ручьи крови.

Некая сила пыталась вырваться из трупа. Вицеллию не довелось слышать о подобных созданиях, но он не стал смотреть, что же явится на свет. Знал лишь, что это нечто угрожает его жизни, грозит стать ужасом. Как мог веномансер пустился во весь опор к особняку, истошно вопя.

— Помогите! Госпожу убивают!

Стражники на калитке вздрогнули от далекого крика и с бледными лицами бросились на помощь.

* * *

Спустя 4 дня

Дела заняли у Юлиана куда больше времени, чем он рассчитывал, а потому к дому мужчина возвращался утомленным, но радостным. Морда загнанного Тарантона понуро склонилась к земле, и седок спрыгнул у ворот с мерина и ласково его погладил.

— Ну, извини, Тарантоша! Что поделать, неделя выдалась беспокойной.