«Я» значит «Ястреб»

Вечер никогда не казался мне таким, как сегодня. Иду дальше и погружаюсь в этот озаренный фонарным светом мир, удивляясь своему обостренному восприятию. Но меня успокаивает невозмутимость ястреба. Птица не глядит вокруг. Ей и дела нет до окружающего пейзажа. Она занята кроличьей лапкой в моей перчатке. Дело это трудное – я специально подобрала ей кусок жилистого и костлявого мяса, чтобы она была занята во время выноски и не обращала внимания на то, что творится кругом. Она рвет и клюет куски мяса с таким же увлечением, с каким человек разделывает омара. Глядя на нее, я расслабляюсь. И сразу же пустой мир заполняется людьми.

Но это не просто люди. Это те, кого следует остерегаться, бояться, избегать, от них надо защитить Мэйбл. Они надвигаются на нас, точно огромные рушащиеся камни в компьютерной игре, угрожая уничтожением, ставшим следствием одного лишь взгляда. Мое сердце бьется сильнее. Спрятаться, исчезнуть. Я пришла сюда, чтобы показать ястребу людей, но с безопасного расстояния, а те трое в светлых рубашках явно идут прямо к нам. Я прячусь за ствол дерева и жду, когда они пройдут мимо. Только их спины оказываются в поле зрения Мэйбл, как она втягивает перья так сильно, что кажется, будто у меня на руке сидит птица «в вакуумной упаковке». Трое проходят мимо, она нервно трясет головой, издает через ноздри писк и снова принимается за еду.

Через минуту к нам приближается женщина, размахивающая пакетами из супермаркета. Спрятаться некуда. Откуда берутся все эти проклятые людишки? В отчаянии оглядываюсь по сторонам. Мэйбл таращит огромные испуганные глаза, тотчас же став привидением из костей и сухожилий, она вот-вот начнет биться. Я прижимаю ее к груди и медленно поворачиваюсь, чтобы заслонить от нее женщину. Та тоже не видит птицу. Зато она видит какую-то чокнутую в поношенном пиджаке и мешковатых вельветовых брюках, которая по непонятной причине кружится на месте. Женщина быстро проходит мимо. Я нервничаю еще больше. «Все в порядке, – успокаиваю я себя, – все идет прекрасно». Но кровь снова шумит в ушах. По дорожке проезжает велосипедист. Птица начинает биться. Я чертыхаюсь. Еще один велосипедист. Она снова бьется. Я не выдерживаю и поворачиваю к дому. Мы уже почти у самой двери, когда нас обгоняет бегун – бесшумно подкрался в своих дорогих кроссовках, – и ястреб опять бьется. Как я ненавижу этого бегуна за то, что испугал мою птицу! По-настоящему ненавижу, меня возмущает само его существование. Вся ярость, скопившаяся внутри, ярость, о которой я даже не подозревала, ярость, которую в книгах называют «одной из пяти стадий горя», моментально поднимается во мне и выливается наружу раскаленным бешенством. Глядя на его удаляющуюся спину, я желаю ему поскорее отправиться на тот свет.

Но он вдруг замедляет бег, оборачивается и останавливается в трех шагах от нас.

– Извините, – говорю я, улыбаясь и сдерживая свою ненависть. – Ее впервые вынесли на улицу, и она еще боится людей.

– Господи, что вы! Это вы меня извините, – отвечает он. – Я ее не заметил.

«Это же человек», – доходит до меня. Настоящий человек, худой, бородатый, в синей футболке, в руке держит бутылку с водой. Дружелюбный, внимательный, немного побаивается ястреба. «Наверное, хороший парень», – думаю я.

– Надеюсь, я вас не испугала, – продолжаю я извиняющимся тоном. Улыбнувшись, он трясет головой.

– Я удивился! Такое видишь не каждый день!

На секунду поворачиваюсь к Мэйбл и смотрю, как она, снова наклонившись, начинает рвать кроличью лапку. Открываю рот и собираюсь что-то сказать. Но когда поднимаю глаза, мужчины уже нет.

После сильного ливня небо прояснилось, и толпы людей, спешащих после работы домой, уже успели схлынуть. Во второй выход из дома Мэйбл вцепляется в перчатку сильнее обычного. Она напряжена. И кажется меньше, чем на самом деле. К тому же в таком настроении она как будто становится тяжелее, словно страх добавляет ей веса, словно в ее длинные, легкие кости влили металл. Дождевые капли проложили следы по плотно прижатым перьям на ее груди и по сторонам опущенных вниз уголков рта. Она судорожно клюет пищу, но по большей части смотрит вокруг, напряженно-сдержанная. Следит за велосипедистами. Горбится, готовая взвиться ввысь, если кто-то подходит слишком близко. Дети ее беспокоят. Насчет собак она еще не решила. Речь идет о больших собаках. Маленькие ее интересуют, но по другим причинам.