Я, Завоеватель

Отступив назад, блондинка обнажила свой меч, и он, описав смертоносную дугу, остановился как раз напротив шеи молодого человека. Потус закрыл глаза и начал молиться богам, в надежде, что его смерть не будет слишком болезненной. Вспышка молнии, и другой меч, блеснув сталью, встретился с мечом Каллисто, блокируя смертоносное лезвие и не давая ему обрушиться на шею юноши.

- Убери это, Каллисто, - Завоеватель была рассержена, что легко читалось во взгляде, обращенном на ее заместителя.

- О, Зена! Разве только ты должна веселиться?

Откровенно игнорируя женщину, Зена убрала свой меч, и он, блеснув, словно молния, рассек накинутую впопыхах рубашку Потуса, обнаружив скрывающую его рану повязку. Еще пару секунд, и бинты тоже стали историей, открыв свободный обзор ран.

- Как это произошло?

Потус сглотнул:

- Я… спотыкнулся… …Великая.

- Зена, он лжет! Позволь мне убить его ради тебя. Пожалуйста.

Юноша слегка пошатнулся от боли, причиненной мечом

Завоевателя, путешествующего по шву раны.

- И… часто ли… ты врешь?

- Нет, моя Госпожа, - промычал он сквозь сжатые зубы.

- Зе-на...

- У тебя не останется ни одного шанса, если ты будешь врать мне. Надеюсь, ты это понимаешь? - она еще больше усилила давление клинка на грудь Потуса.

- Я не буду, моя Госпожа!!! - Хотя он не смог удержаться от крика, он все еще, несмотря на подкашивающиеся ноги, старался сохранить вертикальное положение.

Слегка усмехнувшись, Зена убрала меч:

- Может быть, я смогу воспользоваться услугами человека, способного оставаться стойким при... трудных… обстоятельствах. Доложи капитану королевской гвардии. Возможно, ему удастся вылечить тебя от неразумной…. неповоротливости.

До конца своей жизни Потус так и не смог понять, откуда у него взялись силы выдержать все эти испытания, но все последующие после этого ужасного дня дни он молился богам за столь счастливый подарок. Прежде чем кто-то смог что-либо сказать, все увидели движение руки Завоевателя. Пентрес со стоном повалился на спину. Его мертвые глаза уставились на сияющее солнце, из его груди торчал шакрам.

В воздухе застыла удовлетворенная улыбка Каллисто.

- Скажи мне, Каррелиус, - непринужденно обратилась Зена, - почему мой приказ о сухом законе полностью игнорирован воинами твоего отряда?

Каррелиус тяжело сглотнул, склонил голову и уставился на сапоги:

- Виноват, моя Госпожа!

Каллисто опять склонилась с лошади, прижав руку к уху:

- Говори громче, старый осел. Не думаю, что Завоеватель слышит, как ты подписал себе смертный приговор. Я точно это знаю – не слышит.

Каррелиус поднял голову, его дыхание стало ровным:

- Я сказал – виноват, моя Госпожа!

Блондинка обнажила зубы в усмешке:

- Именно это я и подумала, дорогуша. - Выпрямившись, она повернулась к Зене с безумным взглядом. - Могу ли я, наконец-то, его прикончить?

Завоеватель ударила коня и продолжила осматривать свои войска.

Каллисто залилась победным смехом.

Габриель опустилась на колени рядом с воином, находившемся в бессознательном состоянии. Она нежно поглаживала его замечательные черные волосы и мягким голосом рассказывала истории про Зену, про ту Зену, которую она знала – великого воина, сумевшего встать на путь добра. Однако, она не называла имени своей возлюбленной. Это было очень опасно.

5

Но, несмотря ни на что, Габриель рассказывала свои самые лучшие истории, полные воодушевления и примеров того, как любовь и простое стремление к добру могут победить самое страшное зло. Мужчина, разумеется, не отвечал, но звуки собственного голоса отвлекали Габриель от мыслей о том ужасе, что таился за пределами палатки лекаря, где сейчас воцарилась зловещая тишина.

Она прервала свой рассказ, чтобы смочить пересохшее горло. В этот момент она услышала топот приближающихся к палатке лошадей. Они остановились перед палаткой. Габриель выронила мех с водой и вытерла капельки с губ, ее сердце наполнилось возбуждением предчувствия и всепоглощающего ужаса. Даже сквозь ткань палатки она ощущала присутствие Зены. Чувствовала ее запах – смесь конного запаха, запаха кожи и пота – вызывающие воспоминания прошлой жизни. Она схватилась за спинку кровати, на которой лежал раненый. Ее рука побелела от напряжения. Удар хлыстом, звуки поправляемых доспехов, тихо открывшийся полог палатки, и… она здесь – во всем сиянии своего наряда, оружия и непостижимого магнетизма.

Габриель подняла свои глаза вверх, и ее горло опять неожиданно пересохло. Ее взгляд попал в плен чистых голубых глаз, сердце учащенно забилось, внутри все похолодело. Это было тяжело представить – встреча с женщиной, чья холодность и отстраненность полностью затеняла любые проявления добра, присущие той, которую знала Габриель.

Все равно, что стоят лицом к лицу со своей противоположностью и искать отличия и сходства, зная, что в главном вы не похожи. Габриель почувствовала головокружение, но поборола его усилием воли, воспитанной долгими годами.