Я выбираю смерть

Узорги взрослеют медленно. Елари никогда бы не сказала об этом Лейсту, но к моменту их первой встречи она уже была значительно старше него. Не удивительно, что и теперь она выглядела почти так же, как десять лет назад. Она много прожила и многое повидала, чтобы питать какие-либо иллюзии по отношению к жизни. Сколько раз уже было так, что человек, еще вчера бывший верным другом, поворачивался спиной и уходил к врагам? Елари давно сбилась со счета. Вот и сейчас, глядя на Лейста, приближающегося к ней с тесаком в руке, она не сомневалась, что здесь все и закончится. Он — один, их — трое. К тому же, они — его друзья. А она? На ее счету уже одно предательство.

«Убей меня быстро, и покончим с этим», — думала она. Лейст поднял оружие, а Елари так и не смогла заставить себя закрыть глаза. «Давай же! Не делай ему больно, зажмурься!» — просила она себя, но тщетно. Должно быть, из-за напряженных до предела нервов появился нарастающий гул в ушах, а потом — ощущение, что Лейст чего-то ждет.

— Погоди-ка, это что, корабль? — говорил Эллас, этот самый предательский говнюк. — Прислушайтесь!

Дело было не в нервах. Теперь уже по полу передавалась вибрация от подлетающего корабля. Его тень упала на площадку перед входом. «Кто бы это еще мог быть?» — подумала Елари.

Она отвлеклась от Лейста, и только его резкое движение привело ее в чувство. Она взглянула на него — Лейст возвращался в исходное положение после броска. Потом — проследила за его взглядом, и как раз вовремя, чтобы услышать выстрел, увидеть, как взметнулась в воздух каменная крошка. «Усыпляющие пули, конечно!» — с ехидцей подумала она, но мысль эта прошла будто на заднем плане основных событий. Она видела, как отваливается голова Мазура — будто у казненного узорга. Наверное, у Охотников за Головами такая смерть считается позором…

Елари зажмурилась изо всех сил, потом снова открыла глаза. О чем она только думала? Лейст только что убил одного из своих друзей. Зачем? Почему он это сделал? Неужели… У Елари перехватило дыхание, и она не сразу сообразила, что слышит крик. Фарид, забыв обо всем, подбежал к убитому другу. Стоял перед ним на коленях и орал, орал без устали.

Так эта сцена запечатлелась в ее сознании: справа налево. Обезглавленное тело (голова откатилась куда-то), рядом — плачущий десантник с бледным лицом. Дальше — фигура Лейста в гинопосской форме на фоне яркого прямоугольника стеклянных дверей. За дверьми виднелись чьи-то фигуры, бегущие или идущие сюда. Слева картину завершал Эллас, который замер, держась за распухающую скулу. Его взгляд не отрывался от Мазура. Это был последний момент, когда что-то еще можно было понять, а потом — потом мир разлетелся вдребезги, с ужасающим грохотом, крушащимися стенами, расплавленным металлом и какой-то нечеловеческой, безумной яростью, подхватившей всех и бросившей в бездну.

* * *

Слишком уж долго Хирт размышлял, прежде чем ответить на простой вопрос: живы ли полицейские? Он думал около секунды, прежде чем сказать: «Да». Ирцарио не знал, лжет ли узорг, но понимал одно: он с одинаковой уверенностью сказал бы как правду, так и ложь. Для Хирта не было таких понятий, а эту секунду он потратил на размышления о том, что выгоднее. Значит, еще не оставил игру. Значит, у него еще есть козыри.

Ирцарио скрипнул зубами, пока корабль, судя по ощущениям, заходил на посадку. Что делать? Как себя вести? Единственное, что интересовало его, кроме Хирта и своей возможной реабилитации, это Елари. Она там, без сомнения, но как ее уберечь? Его взгляд упал на физиономию Зверя, скользнул по лазерному ружью у того в руках. Весит, должно быть, целую тонну, со всеми аккумуляторами и генераторами. Но Зверь, похоже, умел управляться с ним. Один выстрел, и девушке конец.

— Парни, — сказал Ирцарио, пытаясь говорить громче надсадно ревущих тормозных двигателей. — Отрабатываем крайне аккуратно. Там девушка-узорг, она не должна пострадать.

— Меня больше беспокоят копы, — отозвался Мозг. — Они — моя премия.

— Да? — повернулся к нему Ирцарио. — Ну а она — твоя жизнь.

Зверь поднялся со своего места и подошел к Ирцарио на расстояние дружеского поцелуя.

— Ты не слишком много на себя взял, гинопосец?

— Я не беру больше, чем могу унести, Зверь. Если эта твоя хреновина перевесит, и лучом зацепит ее, ты, может, успеешь подумать что-то вроде: «Ой, гинопосцу это не понра…», прежде чем сдохнешь. Но, разумеется, все в твоей власти. Ты можешь дернуться на меня уже сейчас.

Глаза Зверя пылали бешенством, которое могло поставить на колени кого угодно, но взгляд Ирцарио оставался спокойным и чуть насмешливым.

— Если сомневаешься в его словах, то я могу подтвердить их, — послышался голос Хирта. — Тот, кто собирал этот отряд, явно ничего не знал о гинопосцах.

Корабль в последний раз тряхнуло, и люки начали открываться. Ирцарио схватил Хирта за цепь наручников.

— Этот-то тебе зачем? — поморщился Мозг.

— А что, оставить его здесь? Чтобы вы, ребята, могли спокойно меня кинуть и улететь вместе с ним?

Никто не возразил, да Ирцарио и не ждал возражений.