Знакомые люди меня окружают,
меня в зеркалах своих глаз отражают –
и, видя меня с одного только края,
решают, что всё про меня они знают.
Со мною знакомы они — ну и что же?!
Объём информации слишком ничтожен,
нельзя говорить тут о знанье глубоком,
ведь знают они меня все однобоко.
Не знают друзья меня, кроме как друга;
не знают коллеги меня — вне их круга;
не знают родные, каков я вне дома,
хоть все эти люди со мною знакомы.
Не знают меня мне знакомые люди.
И сам никого я не знаю, по сути…
Живём не таясь, на виду — но при этом
для всех навсегда остаёмся секретом.
Есть в тишине Начало всех начал.
В начале, как известно, было Слово:
Его промолвил Бог — и замолчал,
но сказанное Им острей меча
пронзило вечной тишины основу;
Свет первозданный вспыхнул, как свеча;
мир этот отделился от Иного –
и метроном Вселенной застучал…
Есть в тишине Начало всех начал,
и в тишину всё обратится снова.
…А вечером нахлынет тишина,
и пустота, и сумрачные тени
в углах, и вид привычный из окна,
и молчаливо давящие стены,
знакомые почти что наизусть;
и мысли, неподъёмные, как камни,
рассудку неподвластные; и грусть,
и чай остывший в треснувшем стакане;
и мрак, снижающийся с потолка,
и влажный холод, как на дне колодца,
и долгая вечерняя тоска –
всё то, что Одиночеством зовётся…
Случайный взгляд
Порой в обычной уличной толпе
вдруг кто-то обернётся невзначай,
скользнёт случайным взглядом по тебе,
небрежно брошенным из — за плеча,
и отвернётся вновь.
Не пробежит
меж вами искра, вас не свяжет нить –
но почему-то будешь ты всю жизнь
тот самый взгляд в душе своей хранить…
Уснуть. Очнуться в мае — где-нибудь
в полузабытом детстве, понимая,
что мир огромен и хорош, и путь
ещё не пройден — и в объятья мая
нырнуть. Глотать блаженство жадным ртом
и, суеверно скрещивая пальцы,
неведомо кого молить о том,
чтоб больше никогда не просыпаться…
Вышел
…И ночь клубилась, и Луна плыла,
и звёзды были разуменья выше,
когда он из своей квартиры вышел,
из своего уютного угла.
Он вышел из квартиры и пошёл
туда, куда глаза его глядели.
Ему казалось, что и в самом деле
задуманное было хорошо.
Он видел Космос. Там, над головой,
мерцала ночь сиянием жемчужным,
и оттого таким казался чуждым
ему — фонарный свет на мостовой.
Он шёл одной из множества дорог,
ничуть её притом не выбирая.
Ему казалось, что дойти до Рая
вот так, бредя неспешно, он бы смог.
Он твёрдо верил: счастье — впереди –
манящее, желанное, простое,
которое того, конечно, стоит,
чтоб вытерпеть все трудности пути.
Он шёл и шёл неведомо куда,
вытягивая след двойным пунктиром,
всё дальше от покинутой квартиры,
куда не возвратился никогда…
Девушка по имени Жулдыз
Я возьму билет на самолёт,
Хоть ещё ни разу не летал,
И отправлюсь в первый свой полёт —
В незнакомый прежде Казахстан.
Время незаметно пролетит:
Вот уже настал конец пути,
Вот уже схожу по трапу вниз,
К девушке по имени Жулдыз.
Мы по переписке с ней друзья,
Но ещё не виделись пока.
Вот уже стою с ней рядом я,
И в моей руке — её рука.
До чего красива и стройна!
Обаянья, грации полна
И свежа, как океанский бриз,
Девушка по имени Жулдыз.
Мы поедем с ней по Астане,
Где ещё я не был никогда,
И она покажет город мне,
Все его красивые места.
От восторга проглотив язык,
Буду бормотать: "Жаксы, жаксы…"
Буду это повторять "на бис"
Девушке по имени Жулдыз.
Нас её приветствует родня
Смесью русских и казахских слов,
Тут же пригласят к столу меня,
Где уже исходит паром плов.
Важно и солидно, словно хан,
Сяду гостем я за дастархан,
И нальёт в пиалу мне кумыс
Девушка по имени Жулдыз.
Вечер тих, прозрачен, как стекло.
Тонкая беседы вьётся нить.
Нам вдвоём уютно и тепло
Обо всём на свете говорить.
Ей легко со мною; ну а мне
Быть приятно с ней наедине
И любой угадывать каприз
Девушки по имени Жулдыз.
…Может, это только лишь мечта,
Но я верю в светлую мечту —
Верю в то, что ждёт меня Звезда
В том далёком аэропорту.
И на сердце ясно и легко
Оттого, что где-то далеко
Есть такая маленькая мисс —
Девушка по имени Жулдыз.
Тот, который покинул строй
Николай Лисин
Мы сомнений тогда не знали.
Мы одни только были правы.
Мы сильны были и бесстрашны…
Почему ж тогда, отчего
до сих пор по ночам тревожным
память, горькая, как отрава,
мне никак не даёт покоя,
и я вижу во сне Его?..
…Когда все мы одно ревели,
под единое сбившись знамя,
когда каждый за нашу Правду
умереть был готов в бою,
Он молчал и смотрел серьёзно;
и стоял вроде рядом с нами,
только "рядом" — не значит "вместе":
с нами Он не пошёл в строю.
Он молчал и смотрел серьёзно.
Он был странно в себе уверен.
Помню, мы возмущались гневно
и рубили вовсю, сплеча,
мы клеймили его поступок
и уже принимали меры…
Ну а Он всё молчал упорно.
До конца своего молчал.
Мы сомнений тогда не знали.
Мы одни только были правы,
и сильны были нашей Правдой,
и был каждый из нас — герой.
Да, мы всё понимали верно,
обо всём рассуждали здраво,
только лучше б я был с Ним вместе —
с Тем, который покинул строй…
Скворечник опустел. Прощальным кличем
почтив его, пернатая семья,
ведомая своим инстинктом птичьим,
летит сквозь осень в тёплые края.