Я вам любви не обещаю

Бахметьев не задержался надолго во флигеле. Пробежав глазами, нацарапанные на листе бумаги строки, граф лишь коротко кивнул и вышел. Вечером больную навестил Иван Прохорович. Доктор хмурился, что-то бормотал себе под нос, но Вере так ничего и не сказал. После его ухода, девушка совсем загрустила. Ей показалось, что Бахметьев разочаровался в ней, увидев в столь неприглядном виде. Уж слишком торопился он её оставить, даже не поинтересовался её самочувствием.

В своих предположениях она была недалека от истины. Как и всякий молодой и здоровый человек, полный жизненных сил, Георгий Алексеевич не любил немощных и больных. Болезни и недуги всегда вызывали в нем чувство жалости, где-то смешанное с брезгливостью и даже отвращением. Ему не хотелось видеть Веру такой.

День сменила ночь, выдавшаяся весьма беспокойной. Верочку душил изматывающий кашель, не дававший уснуть и лишавший последних сил. Под утро ей стало казаться, что она никогда не поправится и болезнь сведёт её в могилу. Пусть доктор говорил об ангине, но ей стало казаться, что она умрёт так же как её мать.

Недуг сделал её плаксивой и весьма чувствительной ко всему. Три дня продолжалось это странное состояние. То она впадала в беспамятство, то сознание возвращалось к ней, но ненадолго. Доктор навещал её каждый день, а вот Бахметьев — ни разу после того, как заглянул во флигель по просьбе Дарьи. Пусть граф сам более и не появлялся, но пожелания её выполнил, даже сверх того. В углу спальни высилась гора коробок, в которых обнаружилось белье, шляпки, одежда и множество всевозможных мелочей. Обновки были весьма дорогостоящими, изысканными. Верочке в своей жизни не доводилось носить подобной роскоши, но расточительность графа её нисколько не радовала. Вера не могла отделаться от мысли, что таким образом Бахметьев пытается купить её благосклонность.

На четвёртый день болезнь отступила. Вера всё ещё была слабой, но у неё появился аппетит, и возникло неодолимое желание выбраться из постели. После долгого пребывания в небольшой спальне, захотелось выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха, пройтись, размять ноги. Дарья помогла ей одеться и причесаться. Разглядывая своё отражение в зеркале, Вера нахмурилась. Бледные щеки впали, под глазами залегли тёмные круги, черты лица заострились.

— Негоже вам, барышня, гулять. Не оправились ещё. А коли снова застудитесь? — заметила горничная, провожая её по лестнице.

— Не застужусь. Тепло нынче, будто в середине лета, — улыбнулась Верочка.

— И все же я пойду барину скажу, — оставив её на скамье в парке, отозвалась Дарья.

Вера прикрыла глаза и подставила лицо тёплым солнечным лучам. Лёгкий ветерок шелестел в ветвях вековых деревьев у неё над головой, ласково касался бледных щёк, играл льняными кудряшками, видневшимися из-под шляпки.

Мелкий гравий зашуршал под неспешной поступью. Вере не нужно было открывать глаза, дабы понять, кто нарушил её уединение. Сделав вид, что не слышала, как он подошёл, девушка даже не шевельнулась. Постояв некоторое время в задумчивости, разглядывая свою гостью, граф присел на скамью подле неё. Только тогда Верочка распахнула глаза и повернулась в его сторону.

— Bonjour, mademoiselle, — улыбнулся уголками губ Бахметьев. — Как ваше самочувствие?

— Благодарю за заботу. Мне намного лучше, — отозвалась Вера.

— Надеюсь, вашу просьбу я удовлетворил в полной мере? — поинтересовался Георгий Алексеевич.

— Того, что вы купили могло бы хватить, чтобы одеть весь Екатерининский. Ежели вы желали поразить моё воображение, то вам это удалось в полной мере, — не удержалась от сарказма Вера.

— Вижу, что вам и в самом деле стало лучше, — усмехнулся Бахметьев, — коли ваш острый язычок вновь при вас.

Вера отвернулась от него. Тёплая ладонь Бахметьева накрыла её руку, лежащую на скамье между ними. Девушка не убрала руки, чувствуя, как его длинные пальцы едва касаясь, скользят по тонкой замше её перчатки.

— Я не знаю, что мне делать далее, — тихо произнесла Вера.

— Вам не надобно спешить принимать решение. Вас никто не гонит. Вы моя гостья и можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете, — слукавил Георгий Алексеевич, памятуя о словах матери и о своём обещании избавить её от присутствия девушки в усадьбе, как только Вера поправиться.

— Я не могу оставаться здесь, — вздохнула Вера.

— Отчего? — сжал её пальцы в своей ладони граф.

Вера осторожно высвободила свою ладонь из его руки и, сцепив пальцы в замок, положила руки на колени.

— Потому как это неприлично, — не придумала она ничего лучшего.

Ну, не могла же она, в самом деле, сказать ему о том, какого признания жаждало её сердце?

— Вера, в том, что с вами приключилось, есть немалая доля моей вины, и потому я чувствую себя обязанным, позаботится о вас.

— Помнится, вы говорили, что неприятности следуют за мной по пятам, — улыбнулась Верочка. — Сдаётся мне, что именно вы — причина всех моих неприятностей.

— Похоже на то, — улыбнулся в ответ Бахметьев.