Я – утопленник

Как мне уберечь Юльку? Я думал, что Леший знает ответ. Во-первых, он старый и мудрый, во-вторых, ему наверняка известно, как противостоять колдовству Водяного, ведь прогонял же он жуткого пса и остальную нечисть? И еще о камне надо спросить. Я должен знать, из-за чего меня Упырь мучил? Только ночи дождаться. Днем Леший не покажется.

Остаток дня я тупо убивал. Слонялся по комнате, глядел в окно, стараясь запомнить вид из него, словно уезжал далеко и надолго. Пил воду. Смотрел телевизор, поражаясь тому, как бездарно тратят время те, кто делает такие передачи, и те, кто их смотрит. Пролистал несколько книг, думая, что все написанное в них – чушь. Хотя бы потому, что их авторы понятия не имеют о таких, как я, о целом мире мертвых, существующем у них перед носом. Тогда что вообще они знают о жизни? Знают, что смерть может быть не концом, а продолжением, такой же частью жизни, как детство или старость?

Это был мой предпоследний день. Завтра последний. Затем я исчезну для живых и окончательно перейду в мир мертвых. Так заведено. Но я все равно не хочу в это верить. В детстве мне нравилась сказка о двух лягушках, упавших в крынку с молоком. Одна сложила лапки и утонула, а другая молотила всеми конечностями, пока молоко не сбилось в масло, и – выскочила из кувшина… Всю жизнь я старался быть такой лягушкой. Если не мог взять умом или знанием – брал трудолюбием и усидчивостью. Я мог заставить себя просидеть неделю за конспектами, если это было нужно, зубрить, не выходя из дома, не поддаваться на уговоры Костика или Пита сходить «поколбаситься». Да, я был целеустремленным. «Был…» Вот уже в прошедшем времени о себе думаю… А как еще думать о мертвом?

Я включил магнитофон, и мертвый Фредди Меркьюри запел бессмертную «Who wants to live forever?». Как мило. И как вовремя… Я вспомнил, как «торчал» от этой песни раньше, размышляя о вечности, которая мне, молодому парню, была, в общем-то, ни к чему. И сейчас не нужна, дали бы дожить свое!

Я вспомнил об Архипе. Ведь он первый сказал о камне! Правда, быстро прикусил язык, но я запомнил. Не знаю, как Леший, но Архип не станет скрывать от меня эту тайну. Не должен. И уловки Анфисы обязан знать. Он мне не откажет. Не в том он положении сейчас. Чем ждать ночи, лучше сплавать к Архипу. Я быстро оделся, выпил воды на дорожку и устремился в сторону Фонтанки. Меня била дрожь. Быть может, сейчас я узнаю что-нибудь обнадеживающее. Быть может, еще появится шанс выбраться из этой загробной мути…

Я нашел спуск, где рядом со ступенями на воде покачивались несколько катеров. Если аккуратно пробраться между ними и нырнуть, никто ничего не заметит. Не хотелось поднимать шум и шокировать случайных прохожих, ныряя в Фонтанку в одежде. Но не вышло. Навстречу неожиданно поднялся детина в тельняшке:

– Ты куда?

Я остановился. Объяснять что-то типу, скошенному лбу которого позавидовал бы неандерталец, я не собирался.

– Никуда. Посидеть хочу.

– Сиди в другом месте, – недобро проговорил мореман. – А здесь не надо.

– Твоя, что ли, пристань?

– Иди и сиди в другом месте. – Он выразительно повел плечами. – Что, непонятно?

– Непонятно, – с вызовом сказал я. Ну, и что он мне сделает? Утопит?

Из ближайшего катера, белого, с хромированными иллюминаторами, донеслись крики и женский смех.

– Гуляете? – спросил я.

– Гуляем. И ты гуляй!

Отвернувшись от громилы, я демонстративно подошел к краю набережной и стал всматриваться в иллюминатор. Похоже, там проходила оргия.

– Че, не понял? – Он схватил меня за рукав и дернул, разворачивая к себе. Этого я и ждал. Покачнувшись, я издал театральный вскрик и повалился в воду. Надо отдать должное морячку: реакция у него была отменная. Он почти удержал меня на пристани, но, чтобы не упасть самому, выпустил из захвата. Я упал в воду между катерами и ушел на дно. Там прошептал заклятье, сделавшись невидимым, и быстро поплыл в сторону Обводного. «Пусть теперь ищут», – злорадно подумал я.