Я – утопленник

– Ничего, – сказал я. – Так даже лучше. Все нормально. Спасибо тебе, Костя. Дальше я сам.

Я поднялся с дивана. Все. Решил.

– Ты куда?

– Сам знаешь. – Я сунул ноги в туфли, открыл дверь и помчался по ступеням.

– А если ее нет дома?! – крикнул вслед Костя.

Я не ответил. Я бежал к Юльке.

Через два квартала я задохнулся и пошел пешком. Задохся не оттого, что трудно дышать – я давно не дышал, просто враждебная среда стремительно высасывала силы. Но я дойду! Времени жить почти нет, но чтобы объясниться – хватит. Лишь бы никто не помешал. И лишь бы Юлька была дома. На улице можно нарваться на мертвецов Упыря, но я не боюсь. Сейчас день, и потом, от одного я всегда уйду, а засады не будет. Они ведь думают, что уничтожили меня.

Чем ближе была цель, тем сильнее лихорадило. По сути, сейчас я должен не просто признаться в смерти, я должен отречься от любви. Потому что – какая любовь, когда Юля здесь, а я скоро буду там? У любви должна быть перспектива, быть будущее. Со мной его не будет, это факт. Я не могу заставить ее страдать, но иначе не получится. И я не могу исчезнуть просто так. Я должен проститься.

Вот и дом. Я собрался с силами и вошел. Ступени ведут на Голгофу. Дверь. Номер сорок два. Звонок пронзает насквозь. Как же громко!

– Кто там?

– Это я, Юля.

Дверь открылась. Мой ангел стоит на пороге. «Ангел и демон», – подумал я.

Она смотрела так, что я пал духом. И ничего не говорит. Хочет, чтобы сказал я. Что ж, за этим я сюда и шел…

– Юля, – начал я, – Юля…

Кроме ее имени, ничего в голову не приходило, и я замолк. Что сказать? Как объяснить, что я не виноват в том, что не сдержал слово? Как?! Объяснить, что меня схватили мертвецы и пытали в каком-то склепе? Потом попал в морг, а призрак Ковров приснился Косте, подсказал, где искать мой труп, и Костик воскресил меня водопроводной водой…

– Андрей, что с тобой?! – спросила она. Спросила строго, даже жестко. Она никогда так со мной не разговаривала. Чем мне оправдаться? Скажу правду – а не будет ли хуже?

– Ничего… я…

– Ты снова мне соврал! Ты обещал – и соврал! – Юля собралась захлопнуть дверь, но я успел просунуть ногу. – Уходи!

– Не уйду! Прости меня, Юля, я не хотел, честно. Я пришел все объяснить!

– Ты болен, Андрей! – отчеканила она. – Ты понимаешь это? Ты болен! Ты говоришь, что с тобой все в порядке! Но это не так! Ты давно обманываешь меня! Я не могу так больше, понимаешь! Ты постоянно куда-то исчезаешь, никто не знает, где ты! У тебя пропадают телефоны, ты не отвечаешь на звонки! Ты врешь мне, а я не хочу общаться с лгуном!

Я слушал, и мне было горько. Шел за участием, а получил причастие…

– Я давно подозревала… Но ты всегда заявляешь, что все в порядке! Я верила, а ты и радуешься! Думаешь, нашел дурочку! А все же видно! Что ты другим стал! Все замечают…

«Это уже интересней, – подумал я. – Кто и что заметил?»

– Понимаешь, Юля, мне очень плохо…

– Плохо? А мне, думаешь, хорошо? На встречу со мной у тебя времени нет, а дома голые бабы в ванной стоят! Я думала, ты сильный, а ты… двух слов правды сказать не можешь! Думаешь, никто ничего не видит? Денег у тебя нет, ты нервный стал, раздражительный, пить постоянно хочешь, высох весь, потемнел, постоянно где-то пропадаешь, врешь мне! Надо быть полной дурой, чтобы не сообразить, что ты наркоман!

Юлька расплакалась. Я молчал. Я был в шоке. Да, Юлька права. Права во всем, кроме вывода. Как там говорил Шерлок Холмс доктору Ватсону: «Вам надо было поставить плюс, а вы поставили минус!» «А что, это тоже вариант, – тихо подсказал кто-то внутри, – Она думает, что ты наркоман, вот и согласись. Она тебя прогонит, и ты тихо исчезнешь из ее жизни. Ты же не хочешь ее травмировать. Вот так и сделай!» Но я не могу назваться наркоманом. Не хочу. Позорно это. Лучше без вести пропасть.

– Я люблю тебя, Юля, – произнес я внезапно севшим голосом. – Можно, я войду? Пожалуйста! Я все тебе расскажу!

Юлька всхлипнула и посторонилась. Я вошел в коридор и закрыл дверь. Не могу я говорить с ней об этом на лестнице. Не здесь.

Я вошел и затоптался. Обувь снимать неловко: еще обидится, что я так, внаглую. Тем более Юлька в таком состоянии. «Это потому, что любит», – вдруг подумал я, и мне тут же стало горячо. Словно с мороза в баню вошел, в самую парилку.

– Разве можно любить и врать? – спросила она. – Все наши знали, что ты не врешь, уважали тебя, а мне ты врал!

– Я не наркоман! – произнес я окрепшим голосом. – Даю слово! И не вру! Я…

Говори же! Ну! Язык предательски отнялся. Ну, скажу я правду? Она же первая высмеет меня! Костик и то поверил с трудом. Какие русалки, какой леший? Сказки пришел рассказывать… Бред наркоманский… Сейчас, перед ее глазами, я забыл о том, что живу предпоследний день.

Юля ждала, что я скажу, а я мялся. И тут в дверь позвонили.

– Ты кого-то ждешь? – спросил я, радуясь, что опасный момент отдален хотя бы ненадолго. Мне нужен тайм-аут.

– Нет.

– Тогда не открывай! – мне стало тревожно. Предчувствие чего-то ужасного сковало мысли. Кто там может быть? Милиция? Упырь? Или пес-утопленник? Если б сердце было живым, оно стучало бы со скоростью пулемета.