Я умер вчера

– Вовсе нет, – горячо возразила Виктория, – все как раз наоборот. Удар направлен против Саши, а писательнице досталось случайно, походя. Саша не хочет понимать, чем это чревато. Он увлечен своей новой жизнью и ни о чем не хочет думать, в том числе и о завтрашнем дне. А я очень хорошо понимаю, что будет завтра.

– И что будет? – поинтересовалась Настя.

– Будет еще одна статья, потом еще одна, а потом его втянут в скандал, после которого он не отмоется до самой смерти. И работе тележурналиста придет конец. А он больше ничего не умеет и не хочет уметь, потому что он создан для этой работы. Если ее отнять у Саши, он кончится как личность, понимаете?

– Погодите, Виктория Андреевна, не так быстро. Я не успеваю следить за переменами в вашей жизни. Из-за чего вы развелись, можно узнать?

Уланова помолчала, глядя в окно. Было видно, что вопрос ей неприятен, но решимость, написанная на ее увядающем милом лице, красноречиво говорила о том, что женщина готова идти до конца и отвечать даже на те вопросы, на которые отвечать совсем не хочется.

– У него есть другая женщина, и она ждет ребенка, – наконец выдавила она.

– Но, когда мы с вами разговаривали месяц назад, вы не упоминали, что собираетесь разводиться, – заметила Настя.

– Это случилось внезапно. Саша поставил меня в известность, и мы тут же оформили развод.

– Так не бывает, – не поверила Настя. – Разводы не оформляют в течение двух часов.

– Нам оформили, – грустно усмехнулась Виктория. – Саша постарался, у него какой-то блат есть. Анастасия Павловна, я не жаловаться к вам пришла. Мне нужна помощь.

– В чем конкретно?

– Помогите найти того, кто заказал эту статью.

– Вы думаете, она заказная?

– Уверена.

– Так спросите у журналистки Хайкиной, кто ей заплатил. Чего проще.

– Я пыталась. – Уланова как-то странно улыбнулась. – Но дело в том, что такой журналистки в этой газете нет. Это заказной хорошо оплаченный материал, который подписан вымышленным именем. Поэтому я и уверена в том, что это начало акции против Саши.

– А почему, собственно, вас это так беспокоит, Виктория Андреевна? Александр Юрьевич уже вам не муж, у него другая женщина и скоро родится ребенок. Почему вы так близко к сердцу принимаете его профессиональную карьеру?

Уланова снова помолчала. На этот раз пауза длилась дольше.

– Я люблю его. Да, я продолжаю его любить несмотря ни на что. И я не могу оставаться равнодушной. Я хочу ему помочь.

– Каким образом?

– Я хочу узнать, кто стоит за этой статьей.

– И что потом? Виктория Андреевна, вы же не собираетесь пойти к этому человеку и застрелить его, правда?

Уланова посмотрела ей прямо в глаза. Лицо ее было спокойным и сосредоточенным.

– Разумеется, нет. Но я хочу знать, кто это сделал. А уж как остановить скандал, я придумаю.

– Шантаж? – спросила Настя.

– Ну зачем же? – снова усмехнулась Уланова. – Это грубо. Я узнаю, кто этот человек, и приду к нему с деловым предложением.

– С каким же?

– Я предложу вернуть ему деньги, которые он заплатил за передачу. Если таких недовольных несколько, я думаю, что смогу вернуть деньги всем. В конце концов, если они мстят, потому что их обобрали, проще всего возместить ущерб.

– Подождите, подождите! – Настя схватилась за голову. – Я ничего не понимаю. Какие суммы с них брали за показ программы?

– По-разному, от пяти до двадцати тысяч долларов.

– С каждого?!

– Нет, что вы. Брали избирательно, примерно с каждого пятого-шестого. Остальных делали бесплатно.

– Но я все равно не вижу смысла, – упрямо возразила Настя. – Речь ведь шла не о похищении ребенка, когда ты готов на все, лишь бы вырвать его из рук вымогателей. Речь шла всего лишь о телевизионной передаче. И если она не жизненно необходима, то зачем платить? А если она так сильно нужна, что люди готовы платить, то зачем потом сводить счеты? Никто же не заставлял их давать деньги. Коль они решили мстить вымогателям, то возмещение ущерба их не устроит, уверяю вас.

– А я вас уверяю, что устроит, – холодно ответила Уланова. – Ситуация меняется ежедневно. Один заплатил потому, что счел возможным, другой заплатил, третий, а потом они встретились, поговорили и объединились. Когда человек думает, что обобрали его одного, он почему-то готов с этим мириться, но как только он обнаруживает, что это был лишь единичный факт долговременной акции, в нем просыпаются злоба и желание хотя бы отомстить, а если получится – и вернуть деньги. Тем более он не одинок, ряды крепнут, так почему не попробовать.

Что ж, подумала Настя, в этом есть смысл. Пожалуй, Виктория Андреевна не так уж не права. В логике ей не откажешь.

– И вы готовы все эти деньги вернуть? – спросила она недоверчиво.