Я – твой должник

Я вспоминаю напряженное лицо Себа. Его выражение, когда он спрашивал про «безграничную любовь». Я едва держусь на ногах. Вот оно что! Себ подумал, что я вернулась к Райану! Я вспоминаю собственные слова, брошенные ему в лицо там, в кабинете: «Когда ты сказал, что любовь должна быть жесткой. Когда кого-то любишь, мало просто совать им деньги. Надо помочь им стать такими, какими они хотят быть. Это и есть безграничная любовь». Себу в голову не пришло, что речь о моем брате. Я не рассказывала ему, что Джейк в долгах. И он подумал…

Но как он поверил, что я вернулась к Райану? Как?!

– Фикси, ты в порядке? – Ханна с тревогой смотрит на меня.

– Да… Мне бы чаю… – с трудом выдавливаю я.

– Ну и вид у тебя! – озадаченно говорит Джейк. – Может, виски?

– Ну-ка, пошли!

Ханна хватает меня за руку и уволакивает в подсобку. Там Николь распаковывает коробку с рождественскими украшениями. Она удивленно смотрит на нас. Ханна закрывает дверь и ставит чайник, приговаривая:

– Фикси, я понимаю, дело такое, и ты ничего не обязана рассказывать, но…

– Кофейная манжета! – перебиваю я ее, задыхаясь от отчаяния. До меня наконец-то доходит, что произошло.

Я заметила в тот злополучный день манжету в кабинете у Себа и еще удивилась, как она туда попала. Я-то думала, что она у меня в сумке! Это показалось странным.

Сначала я выбросила манжету из головы: невелика важность. А оказывается, это ключ ко всему! Райан стащил ее. И использовал. Предъявил Себу. Наверняка наврал с три короба – и Себ поверил, будто мы снова вместе.

У меня кровь стучит в висках, когда я представляю, как Райан, этот патологический лгун, плетет ему свои байки. «Я у тебя жвачку из сумки взял. Ты ведь не против?» – сказал он в тот день. Как видно, он взял не только жвачку.

До чего ядовитый гад! Меня трясет от гнева и на него, и на себя.

– Фикси? – Ханна присаживается рядом со мной на корточки и берет меня за руку. – Фикси, не пугай нас. Что стряслось?

Я смотрю на ее родное, доброе лицо и не выдерживаю. Знаю, что до Рождества всего пять дней и у нас полно дел. Знаю, что некогда думать о личном. Но это чересчур. У меня внутри словно дыра выжжена.

И я, собравшись с духом, выкладываю все Ханне и Николь. С самого начала, с первой нашей встречи в кофейне, хотя кое-что они уже слышали. Но так мне легче рассказать все со своей точки зрения.

Они слушают меня в глубоком молчании. И дружно вскрикивают от ужаса: «Нет!», когда я делюсь своими подозрениями насчет Райана. Я даже слабо улыбаюсь.

– И что ты теперь будешь делать? – Ханна, как всегда, решительна и практична и уже держит ручку наготове.

– Скажи ему, – советует Николь.

– Обязательно! – подхватывает Ханна.

– Пойди к нему…

– Объясни, что произошло недоразумение…

– Но он занят! – в отчаянии восклицаю я. – У него есть девушка. А мне чужие парни не нужны, я не такая! Нельзя так, должна быть женская солидарность.

Наступает молчание. Я отпиваю чай. Он поостыл, но все еще успокаивает.

– А если эта девушка – законченная сука? – говорит наконец Ханна. – Тогда, по-моему, правило не действует.

– Она не сука. – С ума сойти: я выгораживаю Крикуни! – Во всяком случае, не законченная. Она такая яркая, им вместе весело, и на лыжах они катаются…

– Ну-у, раз на лыжах… – саркастически тянет Ханна. – Фикси, кто угодно с кем-нибудь катается! У вас с Себом происходило нечто необыкновенное. И ты готова это упустить!

– Не знаю… – Я представляю себе, как звоню Себу, чтобы все объяснить… и поджимаю хвост. А вдруг я ошиблась? Может быть миллион причин, почему он не хочет остаться со мной.

– Мне нужно работать, – меняю я тему. – А то нехорошо: у нас в пятницу вечером дел по горло.

– Хорошо. – Ханна поднимается на ноги. – Но ты должна что-нибудь предпринять.

– Может быть. – Я закусываю губу. – Не знаю. Надо подумать. Как следует.

– Шла бы ты домой, – твердо говорит Ханна. – Прими ванну, расслабься. Правда. – И добавляет после секундной паузы: – А потом позвони ему.

Я ставлю чашку на стол и поднимаюсь на ноги. Тут же сигналит мобильник, и у меня сжимается сердце: вдруг?..

– Это он? – тотчас спрашивает Николь.

– Посмотри! – восклицает Ханна. – На что угодно спорим – это он!

– У меня предчувствие свыше: он должен прислать сообщение, – говорит Николь. – Предвидение такое.

– А я уверена, что это не он, – отвечаю я, трясущимися руками выуживая мобильник из кармана. – Это точно не… Вот видите, это от мамы.

Я открываю сообщение и цепенею. Себ мигом вылетает из головы. Глазам не верю. Это уже слишком.

– Что? – теребит меня Николь. – Что она пишет?

Я молча поднимаю телефон так, чтобы все видели текст.

Я все-таки возвращаюсь на Рождество! Скорее бы вас увидеть! Приеду в воскресенье, к обеду! С любовью, мама.

– Дом! – в ужасе шепчет Николь.

– Кухня! – вскрикиваю я.

– Магазин!

Мы стоим с вытаращенными глазами, понимая, что влипли.

– Рождество.

Глава двадцать седьмая

К десяти утра в воскресенье у меня два с половиной часа сна, я вымотана, но держусь. А куда деваться!