Я – твой должник

– Конечно. – Голос Себа тотчас становится официальным. Он даже отступает на шаг, устанавливая дистанцию. – Ты и так очень много сделала. Тысячу раз спасибо тебе!

– Пустяки.

– Это не пустяки. – Себ качает головой. – Ты… Я сам даже не представлял… – Он смотрит мне в глаза. – Теперь я могу двигаться дальше.

– Прекрасно. Я этого и хотела. – Я радостно улыбаюсь, а внутри боль поднимается подобно цунами. – Удачи во всем. С Бриони, с жизнью… Вообще.

Как это тягостно: весело улыбаться мужчине, который похитил твое сердце, а сам любит другую. У меня дрожат губы.

– Ну, пока!

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и тут Себ вскрикивает:

– Подожди!

Я оглядываюсь. Себ лезет в карман. Я даже не удивляюсь, когда он вытаскивает кофейную манжету.

Я подхожу к нему, и мы вдвоем разглядываем манжету посреди улицы. Долговая расписка. Мятая, потрепанная. Почерк местами неразборчив: это мы развлекались в постели.

– Дурацкая штуковина! – Я изображаю смешок.

– Да, – с неожиданной серьезностью произносит Себ. – Потому что для всего, что я тебе должен, понадобилась бы книга.

На мгновение я теряю дар речи.

– Скажешь тоже, – мямлю я наконец.

Хочется казаться беззаботной, но мне это не очень-то удается.

– Сама знаешь, что это так.

– Тогда и я… – У меня сдавливает горло. – Я тоже тебе должна.

– Но больше мы счет не ведем.

– Нет.

Я забираю у него манжету. Смотреть на слова, написанные нами разъезжающимся почерком, невыносимо больно. И я рву манжету. Пополам. И еще раз. И еще. Картон плотнее, чем кажется, и рвать его очень трудно. Но в конце концов я превращаю его в клочки и поднимаю голову.

– Вот так, – произношу я.

Себ кивает с такой невеселой улыбкой, что у меня опять слезы подступают к глазам. Но плакать нельзя.

– Так, – эхом отзывается Себ.

Я в последний раз вглядываюсь в его лицо. Потом набираю побольше воздуха, словно собираясь нырнуть в воду, поворачиваюсь и быстро ухожу прочь, по дороге бросив в урну обрывки.

Глава двадцать шестая

Иногда жизнь дает то, что тебе нужно. А иногда – что-нибудь никудышное. В чем я абсолютно не нуждаюсь, это в Райане Чокере, но именно он торчит сейчас возле «Фаррз» и треплется с Джейком.

Потрясающе. Просто охренеть.

Мне так паршиво, что вообще никого не хочется видеть, тем более его. Но удирать некуда, мне нужно в магазин. Остается одно: идти вперед, упрямо стиснув зубы. Физиономия в красных пятнах от непросохших слез – да к черту. Мое лицо, как хочу, так и хожу!

Наверняка я сейчас услышу какую-нибудь гадость. Но, к своему удивлению, я обнаруживаю, что Райан препирается с Джейком.

– Нет, – говорит Джейк. – Никак. Видишь же, я работаю.

И он указывает на свой пряничный костюм.

– Всего пара дней! – отмахивается Райан. – Отпросись и махнем туда вместе. Оттянемся, как в старые добрые времена. Выпивка за мой счет.

И он подмигивает.

Райан умеет убалтывать, и сейчас он в ударе. Джейк колеблется. Былые страстишки оживают в его взгляде.

И тут же пропадают.

– Я работаю, – упрямо повторяет он. – И не могу позволить себе сейчас полет в Прагу. Так что никаких.

– Мать твою, Джейк, да что с тобой происходит? Привет, Фикси!

Ну и бесстыдство! Можно подумать, что при последней встрече я не вымела его из дома в самом буквальном смысле слова.

– Ничего не происходит, – отвечает Джейк. – Просто у меня работа на первом месте.

– Работа! – От хохота Райана меня передергивает. – Пряником вырядиться – это работа? Ты сам-то понимаешь, на что со стороны похож?

Я смотрю на него вне себя от бешенства. Да как он смеет? Приперся сюда и мою семью оскорбляет!

– Райан, а тебе не пора обратно в Голливуд? – сладко спрашиваю я. – Том Круз тебя, наверное, в «Нобу» заждался.

Райан косится на меня с кислой миной, и я отвечаю холодным взглядом.

– Ты загораживаешь вход. Или заходи и купи что-нибудь, или посторонись.

– Верно, Райан, шел бы ты, – подхватывает Джейк. – Мы тобой сыты по горло.

– Ах вот оно что, «по горло сыты»! – передразнивает Райан и делано смеется.

– Именно так, – твердо говорит Джейк.

Райан молча переводит взгляд с меня на Джейка и обратно. Никогда еще я не испытывала такой солидарности с братом. Райан неуверенно щурится. На миг даже становится жаль его. Только на миг.

– Да пошли вы! – рявкает он, разворачивается и удаляется прочь.

– Хорошего Рождества! – бросает Джейк ему вслед. – Надеюсь, Санта будет тобой доволен.

– Это вряд ли, – говорю я, и меня разбирает неудержимый смех – это сказывается напряжение. – Шутишь? Такой от Санты только репку и угольки получит.

– Для него и репки много. А помнишь, папа однажды засунул мне репу в чулок? – ударяется он в воспоминания. – Мне было лет одиннадцать. Папа решил, что меня надо припугнуть. Игрушки были спрятаны в углу, и я их сначала не увидел. Решил, что репа – это все.

– Не помню! – недоверчиво говорю я. – И как ты, испугался?

– Еще как, – ухмыляется Джейк. – Чуть разрыв сердца не получил. Папа думал, что меня это немного утихомирит.

Он умолкает, а потом продолжает, причем в его взгляде прыгают озорные чертенята:

– Репы для этого было маловато. Я так и остался мелким засранцем.

– Ну, не настолько ты был плох, – смеюсь я.