Я тебя съем

Имею ли я права тут находиться? Я осматриваю квартиру, оставляя на светлом ламинате следы грязи. Кажется, больше нет. Не имею права и не могу. С каждым днем возвращаться сюда становится невыносимей. Я собираю вещи, выношу мусор, мою посуду и расставляю ее по местам, словно меня здесь никогда и не было.

* * *

Тишина, затхлый воздух, невыносимый холод встречают с распростертыми объятиями свою хозяйку. Если позвонить близняшкам, своим появлением они вдохнут жизнь в помещение, но не в меня.

Если меня спросят, чем я занималась на выходных, то не смогу ответить на этот вопрос. Я лежала, сжавшись в комок, беззвучно плача и растирая влажные дорожки по щекам. Наверное, поднималась пару раз, когда жажда становилась особенно невыносимой. Вместо пищи в теплой воде размешивала несколько столовых ложек сахара и пила приторный сироп, хоть как-то подпитывая свой организм.

Существовала.

В понедельник преподавательская встретила тишиной. Невыносимой, как и любые громкие звуки, что заставляют вздрагивать всем телом. Нарастающий гул голосов и многочисленный топот.

– Доброе утро, – я вынуждена возвращаться в реальность, здороваться с коллегами. Сегодня все на удивление немногословны. Никто не обсуждает случившееся на занятиях, не предлагает выпить кофе в буфете и не щелкают кнопкой электрического чайника, как это происходит обычно.

– Добрый день, Алина Васильевна, – не ласковое «Алечка» или простое и привычное «Алина», а полное обращение по имени и отчеству в преподавательской, где наш разговор не могут услышать студенты, настораживает.

– Вы не могли бы оставить нас одних, – Жаба Васильевна обращается к присутствующим.

Я наблюдаю за молчаливой, скорбной процессией.

Заведующая обходит свой письменный стол, не переставая улыбаться, выдвигает ящик стола.

– Я подготовила документы. – Пухлые пальцы вытягивают лист. – Подпиши, будь добра. – Пробирается бочком к моему столу. – Возьми.

– Что это? – интересуюсь я.

– Заявление, – полные губы произносят агрессивно.

– Прошу уволить меня по собственному желанию, – читаю, но смысл слов ускользает. Поднимаю взгляд к «шапке». – От ассистента Сорокиной Алины Васильевны…

– Как видишь, со своей стороны я уже завизировала, осталась только твоя подпись.

– Людмила Васильевна, – мне стоит огромных усилий стоит сложить черные буквы в слова, а после в предложения, – я не собираюсь увольняться. Я вообще ничего не понимаю, – вырывается испуганно.

– Или так, или… – Женщина оставляет меня на несколько секунд с листом. – Или со скандалом, – продолжает, аккуратно положив передо мной телефон. – Хотя эту запись не видел только слепой. – Шея, лицо – все горит, будто меня обдали кипятком. Короткий фрагмент показывает мужскую спину, обнаженную поясницу и ягодицы, вокруг которых обвиты женские ноги. Мои ноги. – Не так давно в библиотеке поставили камеры, даже в архиве, – поясняет Жаба Васильевна.

– Я вас поняла, – отвечаю я.

– А на будущее, Алечка. – Женщина вытягивает ручку из моих дрожащих пальцев, согревает ее своим дыханием, отрывает розовый лист для заметок и с нажимом пера расписывает. – В жизни нужно добиваться всего головой, ну, а не тем, чем ты пыталась.  Вот здесь. – Ноготь с алым маникюром оставляет след на белоснежной бумаге. – И с Семеном Игоревичем все согласовано. – Я не понимаю, почему она вспоминает ректора. – Благотворительный взнос на следующий месяц от твоего любовника не поступал, да и сам Рокотов не появляется на занятиях. Еще это видео.

– Я вас поняла, – произношу я тверже. – Все. – Проглатываю вновь скопившуюся горечь во рту, оставляя размашистую подпись.

– Документы будут готовы к выходным, я уже все узнала в отделе кадров. До свидания. – Пушистые ресницы, щедро накрашенные черной тушью, частят совсем по-девичьи и неуместно в сложившейся ситуации. – И напоследок хочу предупредить, что ты вряд ли найдешь работу хоть в каком-то учебном заведении.

Глава 21

Алина

* * *

Стыд. Злость. Страх. Бессилие. Боль…

Это я поднимаюсь по лестнице главного корпуса университета, пересчитывая каменные ступени, не отрывая взгляда от носов собственной обуви.

Тянуть с моим увольнением администрация не стала, и уже через день Нина Алексеевна, начальник отдела кадров, сухо сообщила по телефону, что документы готовы.