Я так тебя ждала

— Осмотри, — решился я. — И еще, Тон. — Я внимательно посмотрел ему в лицо и: — Никаких учетов и диспансера. Не порти девчонке жизнь.

— Как скажете, — пожал плечами психиатр. — Ничем таким она не страдает, чтобы я со своей стороны настаивал на учете. Все очень закономерно для ее ситуации.

— Хорошо… Тогда осмотри ее и будем продолжать намеченный курс лечения.

* * *

Тони снова не нашел ничего криминального в поведении девушки, и я оставил ее в покое и дал ей возможность переварить ее беды естественным путем.

Лада начала курс лечения.

Ей было сложно, больно, неприятно, но она вдруг взяла себя в руки и стала сражаться за себя. Она поверила мне, что сможет встать. Пила все нужные таблетки, питалась правильно и даже пару раз улыбнулась. А улыбка у нее светлая, но дарит она ее окружающим редко… Разве что родителям, которые, конечно, навещали ее каждый день и дальше. Они тоже воодушевились тем, что депрессия Лады осталась позади, хотя иногда она плакала от боли и опускала лапки, но оказалась сильной личностью, которая раз за разом брала себя в руки, и закусив до боли губы, снова и снова боролась с болячками.

Прошло полтора месяца.

Нога ее заросла, рука тоже… Осталась лишь спина, но с ней было, конечно, сложнее.

Она стала садиться с чужой помощью, а вставать пока не получалось.

Позднее, ей стало чаще удаваться просто встать и стоять. Долго не могла, но все же это прогресс и явный показатель того, что не успеют сойти снега нашей зимы, как Лада сделает первые шаги. Снова, в свои двадцать три, девочка учиться ходить…

Завораживающая и пугающая, трогательная картина…

* * *

— Давай еще немного попробуем, — сказал я ей, осторожно поднимая с кресла. — Нужно разрабатывать мышцы.

— Я опять не смогу… — почти плакала девушка. — Я устала.

— Сможешь, Лада, — твердо сказал я и потянул ее за руку, заставляя принять вертикальное положение.

Я контролировал ситуацию. Я знаю, сколько минут можно потратить еще на тренировки. Лада быстро устает и пока падает, но практика ей поможет быстрее восстановиться и вернуться к полноценной жизни. У нее все еще впереди.

Лада сделала несколько шагов и тут же начала падать. Я подхватил ее за талию, прижав к себе, и не дал упасть. Руки девушки обвили мою шею, она пыталась удержать равновесие.

— Ой… Простите. Я же говорила, что ничего у меня не получается…

Мы встретились взглядом. Я смотрел в ее голубые глаза и никак не мог оторваться. Мне не хотелось ее отпускать. Пальцы так и сжимали ее хрупкое тело.

Хотелось прижаться к ее губам своими, узнать, насколько они сладкие и мягкие, очертить линии кончиком языка…

— Доктор? — позвала она меня, когда мы простояли так слишком долго.

Доктор готов нарушить все правила этики. Эта девочка нашла во мне такой отклик, какой давно никто не получал. И это далеко не только жалость к красивой девушке и ее непростой судьбе… Лада мне нравится. Действительно нравится…

Я уже очень давно не испытывал такого удовольствия от простых объятий.

Словно бы меня обнял ангел.

Словно я школьник и меня обняла девочка, в которую я тайно влюблен…

— Получится, — сморгнул я, чтобы прогнать это наваждение, которое стало брать ндо мной власть гораздо чаще, когда мы вот так контактировали с ней во время занятий. Нельзя, Старков, нельзя. Она не для тебя… Стелла в этом вопросе была крайне права. Я ей не пара. — А теперь — отдыхать.

Я поднял ее на руки и отнес к кровати. Осторожно усадил на матрас.

— На сегодня хватит, — сказал я ей. — Но завтра я приду снова. И не отстану, пока ты не станешь ходить сама.

— Зря вы так время на меня тратите… — повторила она почти уже забытую мной фразу.

— Не зря, — ответил я. — Я врач, и это моя работа — спасать жизни и восстанавливать здоровье.

— Кто угодно мог бы меня выхаживать, — резонно отметила Лада. В ее глаза плясали какие-то странные огоньки, но эмоций в них я не уловил. Точнее, я видел эти эмоции, но какие они — счесть не смог. То ли озорство, то ли вызов. И чистые слезы — ей снова было больно, но она все терпит. — Но вы решили делать это сами.

— Да, решил, — сказал я. — Но сегодня ответа от меня ты снова не получишь. Только после танца на своих двоих… Отдыхай, Лада. Ты молодец. Я тобой горжусь, я удивлен силой твоего духа. Я зайду завтра.

«И твоей красотой,» — пронеслось в мозгу, но это озвучивать я посчитал лишним и просто покинул палату.

Красотой, причем абсолютно естественной, ведь в больничных условиях Лада не начинала каждое утро с макияжа и завивки волос… Она была естественна, и от этого прекрасна.

24

ЛАДА

Он вышел, а я опустила глаза на свои дрожащие руки.

Он хотел меня поцеловать?

Мой врач?

Я нравлюсь ему? Как девушка?

Не может быть…

После всей моей истории, после того как он видела меня изломанную, в депрессии, в слезах, после всех обвинений в его сторону — не могла я ему нравится.

Наверное, ему просто жаль меня.

Жалость — не то чувство, которое мне бы хотелось, чтобы ко мне испытывали мужчины.

И не то чувство, которое я хотела бы…

Получить от него? Да мне ничего не надо. Но точно не жалость…