Я так тебя ждала

— А что ты ожидала услышать от меня? — пожал я плечами. — Ты красивая, сексуальная женщина. Но кроме постели я тебе никогда ничего и не предлагал и не предлагаю и теперь. Между нами ничего не изменилось. Я в душ. И ты собирайся, а то опоздаем.

Когда я вышел, Стелла уже была одета и причесана. На лице сидели темные очки, и причина была ясна — по щекам бежали две дорожки слез.

— Я…готова, — сказала она мне, пока я одевался.

Я подошел к ней, развернул к себе за плечи и стянул с нее очки. Посмотрел в заплаканные глаза.

— Не плачь, пожалуйста, — сказал я ей. — Только не из-за меня. Я не заслуживаю твоих слез. Ты ведь с самого начала все понимала, Стелла. Постелью мужчину не удержать. Нужно что-то еще. И прости, я не могу тебе ответить на твои чувства… Не вынуждай меня чувствовать себя уродом, который делает больно. Давай мы скажем спасибо за эту прекрасную ночь, и все-таки поставим точку. Ты прекрасная женщина, ты найдешь еще свою судьбу.

— Я все поняла, — сказала она в ответ. — Только ты ошибаешься. Кроме меня никто не станет терпеть тебя, Старков. Я тебя дождусь.

Я опустил руки. Какая-то слепая любовь, которую я никаким образом не заслуживал. И на которую в самом деле не мог ответить.

— В этом нет никакого смысла, — честно признался я. — И чем скорее ты поймешь это, тем лучше для тебя. Ты перестанешь жить прошлым, и сможешь быть счастливой, избавишься от этой…любви.

— Нет, это ты, Костенька, — посмотрела она на меня, утирая слезы. — Поймешь однажды, что эта девочка не для тебя. Она красивая, юная… Я понимаю, ты мужчина, и тебе не чужды и чувства, девочка понравилась. Она такая нежная, несчастная вся. Очень трогательная маленькая куколка. Но она тебе не ответит. Вот увидишь. И ты вернешься ко мне. А я… Приму. Потому что я люблю тебя, Старков. И ничто не изменит этого. Ни твои слова, ни дожди и грозы, ни даже мировой потоп. Ты придешь еще… Когда с ней у тебя ничего не получится. А я подожду. Я терпеливая. Хочешь гульнуть налево и поиграть с красивой девочкой — я стерплю.

— Что ты говоришь, бог мой, — покачал я головой. — Причем тут Лада?

— А разве я имя назвала? — подняла она брови. — Но ты сразу назвал именно ее имя. Попался, Старков. Понравилась тебе малышка? Да-да, я все чувствую, Старков, ты для меня как открытая книга стал за годы работы с тобой.

— Тут много ума не надо, чтобы понимать, о ком ты говорила, — парировал я. — Но говорить с тобой на эту тему я не хочу, если честно.

Я вынул ключи от машины из кармана брюк.

— Ты едешь?

Она молча последовала за мной, натянув обратно солнечные очки…

* * *

По дороге Стелле хватило ума молчать до самой больницы.

Какие глупости она несла из-за обиды — это уму непостижимо!

Где я и где Лада. Мы из разных миров.

У нас большая разница в возрасте.

Она — мой пациент, я — ее врач.

Она юная девушка, а я для нее старый дед, да еще и с ребенком.

Она только что потеряла жениха и ребенка, а я уже давно схоронил свою жену и нерожденного сына.

У нас нет ничего общего.

Никаких точек соприкосновения.

Никаких совпадений.

Стелла неправа, и еще убедится в этом.

— Константин Николаевич, — услышал я голос сестры у себя за спиной.

Только что облачился в медицинский костюм и планировал спокойно выпить еще порцию кофе в ординаторской, но, кажется, это мне не светит. — Доброе утро. Хорошо, что вы тут.

— Доброе утро, — повернулся я к ней. — Слушаю.

— Воронцова, — ответила она. — Вчера у нее была такая истерика, что пришлось ей колоть снотворное и успокоительное. Может, ее еще психиатр посмотрит? Еле откачали ее.

— Так, — сказал я и сорвался с места, намереваясь посетить пациентку Воронцову.

Да что же ты творишь с собой, девочка?

Ну как же не дать тебе сойти с ума?

22

Я вошел в палату и вымыл руки в раковине перед осмотром пациентки. Затем подошел к ее кровати. Лада выглядела такой же как вчера, только снова бледная.

— Доброе утро, — поздоровался я с обеими девушками.

Настя, снова со своими крючками и клубком ниток уже сидела возле нее.

— Доброе утро, Константин Николаевич, — ответила мне сиделка Лады и отложила в сторону рукоделие.

— Это что — шерсть? — уставился я на моток.

— Да. А что?

— А говорите, что медик, — сказал я. — Двойка вам. Шерсть в хирургическом отделении! Это же рассадник бактерий. Вы с ума сошли? Немедленно убрать и больше не приносить!

Настя убрала в пакет свое рукоделие, опасливо поглядывая на меня.

У Лады не зажил до конца еще шов, она мне хочет новый сепсис организовать?!

— А чем тут еще заниматься? — повела она плечом.

— Книги читайте. Вышивайте крестиком, — парировал я. — Выйди за дверь. Мне нужно осмотреть Ладу.

— Э…Хорошо.

Настя вышла, и мы остались с Ладой вдвоем.

— Доброе утро, Лада, — обратил я на себя внимание совершенно безразличной ко всем и к этой сцене, девушке. Она даже головы не повернула, пока я отчитывал Настю. И не поздоровалась со мной в ответ. Сейчас ей пришлось реагировать, раз уж мы тут остались наедине и я на нее смотрел.

Она медленно повернула голову ко мне.

— Здравствуйте, доктор, — сухо ответила она.

— Руку, — сказал я и подставил ей тонометр.