Я так хочу

– Роджер, проследите, чтобы автомобиль мистера Берри поставили в гараж и... устраните недоразумение с охраной.

– Да, миссис Олсен.

Берри бросил ключи.

– Кофры на сидении не трогать. Там расчленёнка и нитроглицерин. Останешься, дед, без яиц.

– Да, сэр, – опустил лысину Роджер.

– Кристофер проделал долгий путь, – засмеялась Мария. – Отдохни милый, переоденься и присоединяйся к нам, хорошо? – Синие глаза в тени ресниц вперились в своих близнецов. – А то боюсь, кто-нибудь обязательно вызовет полицию, тебя сейчас и правда легко спутать с террористом.

Берри закинул спортивную сумку на плечо и шагнул в толпу. Разноцветное море расступилось. От выдубленной солнцем фигуры по залу пошла рябь, потянулся шлейф произносимого шёпотом имени. Женщины возбуждённо хихикали, мужчины обрывали разговоры. Серую парку сверлили айфоны, ведя прямую трансляцию в Инстаграм.

Мария едва заметно хмурилась, расправляя на коленях складки платья. Её соседка, Тимс, кашлянула, попросила официанта воды. Шатенка в голубом осушила свой, а следом и Линин бокал.

– Ты будешь делать ставку? – снова окликнула миссис Бронфман.

– Тебе нехорошо? – Мария коснулась плеча.

Лина подняла глаза. Что предпринять? Пойти за ним или предоставить себе? Так боялась ошибиться, что свело напряжением стопы, изогнутые аркой в дизайнерских лодочках на четырехдюймовой шпильке. Она отчаянно нуждалась в совете, но лицо миссис Берри выражало только дружеское участие.

– Мигрень... Подышу воздухом. Продолжайте без меня.

На улице звуки скрипок едва угадывались, тонули в урчании двигателей – парковщики все ещё расставляли по газону автомобили гостей. Водители выходили из натянутой для персонала палатки, где заставили столы сандвичами, с интересом смотрели вслед. Лина не замечала любопытных. Она огибала дом коротким путём, выдёргивала вязнущие в траве каблуки, и отмахивалась от разноцветных фонариков. Господи, они повсюду! Кристофер насчитал двести?! Да здесь их тысячи заботой несравненного Аббисса!

Смутив пару в тени пальмы, Лина выбралась к бассейну. Отголоски деликатных скрипок поглотили электронные биты. Публика, которой наскучили разговоры в гостиной и карты, веселилась у бара под ритмы диджея. Он подбадривал танцующих в микрофон, придерживал рукой наушники и прыгал за микшерным пультом, установленным на подиуме.

Лина торопливо обходила столы под куполом сиреневого шатра. Её звали, она улыбалась и отделывалась от навязчивых компаний. Беспомощно оглядываясь, застонала: как отыскать его? Он вновь исчезнет! Подобрав подол платья, побежала снова в дом. Тяжело дыша, обвела глазами холл, весёлых гостей, снующих с подносами официантов. Схватилась за перила и взлетела по лестнице. Не раздумывая, толкнула каждую дверь второго этажа.

– Простите... – Напугав толстяка, сидящего на кровати в одной рубашке, она попятилась.

Неугомонные ноги привели в кухню. Лампы дневного света горели, словно в реанимации, отражались от стёкол, кафеля и круглых очков Блази. Он бросал ассистентам указания на смеси итальянского и английского, приправленной французскими терминами. В руках мелькал похожий на скальпель тонкий нож. Высокий колпак покачивался над рядами кастрюль. Пар от варочной панели ровно исчезал под урчащую вытяжку.

Лина задержалась на пороге. Силуэт позади белых фартуков и тапочек был здесь инородным, как и в гостиной. Берри стоял у кофе-машины спиной к поварам, которые играли в хирургов или наоборот, и рушил выстроенную Мариано стерильность.

Испытывая настоящий приступ асфиксии, Лина прошла в конец барной стойки. Кристофер не услышал оклик, и она коснулась напряжённого плеча. Полная чашка не доплыла ко рту, подскочив в длинных пальцах.

– Твою мать!

– Ох, извини! Я помогу!

Лина схватила стопку бумажных полотенец. Берри отмахнулся, завёл кулак за спину и содрал футболку с плеч. Перетянутые тугими венами руки прижали ткань к ошпаренной груди. Сменив нож на щипцы для мяса, точь в точь хирургический зажим, шеф-повар покосился. Но Лина видела только прорисованные мышцы. Они требовали холст, напоминая, что когда-то она чутко реагировала на совершенство – видела в каждой детали. Свет, тень, движение – все восхищало, а теперь трудно вспомнить, сколько не бралась за кисть. Как давно она перестала видеть? Словно выточенный из тёмного дерева торс напомнил об утрате. Спустя долгий удар сердца, Лина отвела глаза, отметив, что Кристофер похудел.

– Ожог надо обработать. Я принесу охлаждающий гель.

– Ты должна мне кофе. – Берри бросил испорченную футболку в ноги, татуированное предплечье упёрлось в стол.

Лина потянулась за чашкой. Десять дюймов между ними давили неопределённостью. Подумалось – Крис может обнять её, поцеловать... Ожидание обрело физическую форму. Разделяющий вакуум собрался в солнечном сплетении, под рёбрами запекло. Лина сдерживала порыв развернуться и прижаться носом к треугольной ямочке в основании загорелой шеи. Вены жгло острой, как лезвие бритвы, жаждой.