Я так хочу

Оттолкнув поваров, она выбежала в холл. Глухая к крикам за спиной, выскочила во двор. Не разбирая дороги, нырнула в тень дома. Глаза жгли слёзы, каблуки застревали меж плиток. Небо пьяно раскачивалось, в лицо сыпались звезды, ветки кустов хлестали руки. Лина не понимала, как оказалась посреди политого газона. Влажная трясина не пускала. Собрав в кулак мокрый подол, Лина скинула туфли. Босые ступни несли так быстро, как когда-то на Свалке.

Давясь рыданием, она ворвалась в гараж. Холодный бетон куснул подошвы. Лина выдернула электронный пульт из пластикового гнезда в стене, упала на сидение автомобиля. В замке зажигания торчал ключ, но ноги едва дотягивались до педалей. Съехав под рулевое колесо, Лина запустила мотор, вдавила пальцами газ. Ворота отскочили в сторону. Машина скакнула вперёд.

Вытирая плечом лицо, Лина вгляделась в дорогу. Под капот мчались цветные огни, бумажные фонарики. Напрягая зрение, она пыталась различить поворот. Свет фар выхватил гравий, бесформенную массу кустов...

– Чёрт!

Лина резко крутанула руль. Машину швырнуло на деревья. Заскрежетал металл, ремень безопасности резанул туловище пополам. Лина закричала. Но вопль булькнул в гортани, не достигнув связок. Лёгкие сдавило, они разрывались, требуя воздух. Рот разинулся, пальцы слепо шарили по сидению и наконец, нашли. Спасительный щелчок, и пояс со свистом отскочил. Тело вырвалось из тисков и обмякло. Чернота отпустила, оставляя после себя озноб.

– Ты как?

В дверной проем со стороны пассажирского сидения сунулась голова. Лина клацала зубами, она не могла ответить. Разум цеплялся за благостной наркоз дезориентации. Забвение было так близко... Почему она не умерла? Мягкий пиджак с резким запахом духов лёг на плечи. Лина уронила голову на сцепленные пальцы, которые всё стискивали руль.

– Нет, – всхлип скрутил горло спазмом, – нет...

Мужчина на соседнем сидении с минуту молчал. Затем потянулась к пиджаку на её плечах, вынул из кармана пластиковый пакетик.

– Давай, глотни.

Раскрытая ладонь обхватила подбородок, горячие пальцы втолкнули между зубов таблетку. Лина дернулась. Она замолотила кулаками нависшую тень, стараясь попасть ей в голову. Костяшки царапались о бороду, дверная ручка обдирала позвоночник. Свободной рукой незнакомец поймал запястья, прижал к бёдрам. Шёлковая ткань треснула под напором колена, которое зафиксировало кулаки. Лина задохнулась от боли и бешенства. Укусила ладонь, мешавшую дышать – её сменило отверстие фляги. Пересохший рот наполнился коньяком и кровью. Силы иссякали так быстро, будто жизнь выплёскивалась из мышц фонтаном. Апатия растекалась по обездвиженному телу, вытесняя ярость. Лина глотнула и закашлялась. Она больше не вырывалась. Хватка незнакомца постепенно ослабла, он чуть отодвинулся.

Лина вытерла рот о рукав пиджака:

– Я умру быстро?

– Ещё как.

Он прикурил и протянул сигарету. Уцелевшее лобовое стекло царапали ветки магнолии. Опавшие лепестки облепили очистительные щетки как грязный снег, среди мясистых листьев просматривалась кирпичная кладка стены. Смотреть было некуда. Лина затянулась, глядя в тупик.

– Ну как, получше?

В полумраке салона блеснули зубы. Лина повернулась. Различила узкое лицо, а может ей только казалось, что различила. Она не чувствовала мышцы. Тело вязло в липкой вате, в глазах плясали светлячки, голова кружилась. Лина хотела спросить мужчину, кто он такой, но слова упёрлись в зудящие десна.

– Давай, выпей ещё.

Она отпила из нескончаемой фляги. Внутри разгоралась тяжёлая жажда. Кривя губы, Лина жадно приложилась к узкому горлышку.

– Смотри, какая умница, – похвалил мужчина. – Ничего-ничего, все образуется.

Тёплая рука потихоньку растирала спину. Уронив подбородок, Лина дышала в ритме, который поднимался со дна живота. Салон пульсировал конфетным, приторным запахом цветов. Платье жалило кожу, но горячие ладони успокаивали. Лина тёрлась о них, выгибалась как кошка. Знала, что здорова, но её лихорадило. Высокая температура сворачивала кровь. Каменные сгустки рвали сосуды и стремились к сердцу, которое отбивало чечётку. Как больно! Она вся открытая рана. Она умерла в аварии...

Глава 20

Лина не хотела просыпаться. Под веками роились красные муравьи, яркий свет нервировал. Открыла глаза, но легче не стало. Лазурное небо минуя прозрачные занавески, вылилось всем цветом в комнату. Сколько синего… Она застонала, повернула на другой бок чужое тело, сморщилась от прикосновения простыней. Мигрень вдавила виски в череп, но физическая боль не притупляла боль другую. Она нанизала внутренности на ядовитую спицу и отравляла каждый вдох.

Ничего не исправить.

Возвращаться из иллюзорного кошмара в реальный, каждый раз становилось больней. Лина зарылась головой в подушку. Глухой рык перешёл в сдавленный скулёж, затем вернулась спасительная темнота.