Я спас СССР. Том II

На данный момент по программе «Восток» в космосе побывали уже шестеро космонавтов, но семейной пары Николаева и Терешковой на концерте не было – у них недавно родился ребенок, и им явно не до развлечений. Зато здесь присутствуют все остальные летчики из Первого отряда – те, которые тоже скоро отправятся в космос, но в рамках новых космических программ – «Восход» и «Союз». Вот они стоят передо мной – герои, имена которых никому пока не известны: в форме – Комаров, Леонов и Беляев, рядом с ними в штатском – Феоктистов и Егоров, один – инженер-конструктор, другой… врач. Полет «Восхода-1» с тремя космонавтами на борту состоится совсем скоро, уже в октябре, «Восхода-2» – в марте, и тогда впервые человек выйдет в открытый космос. Экипажи, видимо, уже сформированы, потому что космонавты держатся вместе.

Рассаживаемся за столом, я оказываюсь между Гагариным и круглолицым, загорелым Леоновым. Последний постоянно улыбается, весело шутит. Все окружающие смеются, шутят в ответ.

Еда на столе вполне обычная, как в любом рядовом ресторане, никаких особых изысков. Тосты произносятся и в нашу честь, и за здоровье принимающей стороны. Но пьют за столом мало, рюмки и фужеры поднимают скорее чисто символически. Не похоже, что спиртное здесь под запретом, просто ребята из отряда космонавтов знают свою норму. Я вообще не пью, помня, что мне потом за руль садиться, а вот Женя, которого привезли на служебной машине, ни в чем себя не ограничивает, и на его поведении это сильно сказывается. Он становится шумным, громко смеется и с жаром рассказывает о своей недавней поездке на Братскую ГЭС. С видимым удовольствием выслушивает похвалы в свой адрес. Комплименты Женя любит. Как и всеобщее внимание. А мне это только на руку.

Мы сидим и тихо разговариваем с Юрой. Он тоже собирается в отпуск и сейчас решает, куда ему с семьей поехать. Да уж… с его известностью со спокойным семейным отдыхом могут возникнуть проблемы. Если только на необитаемом острове ото всех скрыться? Гагарин смеется, говорит, что этот вариант он тоже рассматривал. Неожиданно выясняется, что Юра – большой фанат водных лыж и даже принял участие в организации Всесоюзной федерации этого вида спорта. В следующем году они уже собираются проводить первые официальные соревнования. Уговаривает меня хотя бы раз прокатиться на водных лыжах, чтобы почувствовать, как это здорово. Его увлечение мне понятно – человека отстранили от полетов на самолете, берегут его как национальное достояние, а душа-то по-прежнему требует риска и выплеска адреналина. Не удивительно, что его страсть к катанию на водных лыжах разделяют и многие другие товарищи по отряду космонавтов – эти парни привыкли жить на грани риска.

Рассказываю в ответ о серфинге. Мол, на Западе стало модным кататься на доске на волнах. Попутно выполняя разные пируэты.

– Там, наверное, специальная доска нужна, – вздыхает Гагарин. – У нас такую без чертежей не сделаешь.

– Да и волн таких на Черном море нет, – соглашается Леонов. – Американцам хорошо, вокруг них аж два океана.

– Волны есть. Например, на пляже Джемете, – возражаю я, дочищая тарелку.

– Это где? – удивляется Юра.

– Недалеко от Анапы.

Анапа, небольшой городок на Черном море, постепенно становится главной детской здравницей. А рядом с ним – Джемете, песчаное дно которого дает отличные волны.

– Ну разве что там… – недоверчиво тянет Леонов.

– Не верите? – Меня цепляет скептицизм на лицах космонавтов. – Я через три дня еду на юг. Сделаю доску и встану на волну. В доказательство пришлю вам фотографии.

Ага. Алексей Русин – первый советский серфингист. Так спасем СССР!

Гагарин смеется, Леонов одобрительно хлопает по плечу.

Дальше разговор за столом неизбежно заходит о фантастике и прогнозах на будущее. Оптимизм присутствующих по этой злободневной теме просто зашкаливает. Все свято уверены в том, что полет советских космонавтов на Луну – дело ближайших пяти лет (Челомей уже и ракету Н1 для этого дела готовит), и там мы снова будем первыми. Для меня это странно слышать не от простых обывателей, а от людей, сведущих в космонавтике. Ведь уровень нашей автоматики и электроники слишком слаб. Этот факт тщательно скрывают, однако практически в каждом полете что-то случается и возникает нештатная ситуация – то автоматика откажет, то еще какие-нибудь инженерные огрехи вылезут. Власти при этом беспрерывно подгоняют Королева, требуя от него невозможного, а при такой нервной гонке крупные ошибки неизбежны. Для подготовки первого полета на Марс эти оптимисты отводят лет десять. Представляю их разочарование, если бы они сейчас узнали, что даже и через пятьдесят лет эти полеты так и не будут осуществлены.

– Алексей, а ты что думаешь? – улыбается Леонов, вырывая меня из раздумий.

– Вам виднее. Но мне кажется, что будущее все же за орбитальными станциями. А Луна и Марс – это скорее дело престижа. Потянет ли страна такие громадные затраты на космическую программу?

– Конечно, потянет, даже не сомневайся!

– Может, тогда для начала хотя бы выпустим человека в открытый космос?