Я проснулась в Риме

Юля открыла было рот, чтобы как-то оправдаться, но Марко поднял руку, показывая знаком, что он еще не все сказал.

– Мне очень нравится ваша идея. Мне хочется поговорить про Италию. Я здесь три года, и никто меня ни разу не спросил про страну. Почему приехал – да. И я отвечаю одним словом: «Деньги». И больше вопросов нет. А вам интересна моя родина, Рим, и поэтому я с удовольствием приду. Давайте мы еще поговорим по телефону, я должен идти. А вот и ваши конфеты. Надеюсь, что они вам понравятся.

Повар в поклоне протянул руку, Юля осторожно вложила в нее свою мягкую ладошку, и перед тем, как ее поцеловать, он сказал:

– О! А руки как у Джульетты Мазины! Да! Очень маленькие. Как у маленькой женщины. Но сама – точная Моника Витти. Сначала подумал, Софи Лорен. Кстати, у нее есть квартира в Риме. Приезжайте в Рим. Bienvenuti a Roma, lacittaeterna. Приезжайте в Рим. В Вечный город. Я покажу вам свой Рим. И мы с вами пойдем в оперу. В Риме прекрасная опера. Чао кара. А допо! Пока, дорогая! До скорого!

И Марко легкой и быстрой походкой удалился, не оборачиваясь. Юля смотрела на широкую спину, белый колпак. Она ведь его даже толком и не рассмотрела. Метеор. Настоящий итальянец. Вот это да!

Юля ехала в метро и переваривала встречу с итальянским поваром. Господи, что ее вдруг понесло? К чему она про шефа рассказала? Про жен, про секретаршу? Да еще громко так. Небось кричала на весь ресторан. Стыд какой! Но как же ей понравился Марко. Про свои дурацкие рассказки Юля быстро забыла, и осталось невероятно теплое чувство. Что-то в ее жизни произошло очень хорошее.

Придя домой, она все же полистала старые справочники кино. Когда-то она их собирала. Монику Витти называли натурщицей в палитре Антониони. Она не играла, а скорее была просто ярким дополнением, еще одним и окончательным мазком. Она была его музой, его медиумом. Какое счастье, наверное, быть музой гения. Или, наоборот, несчастье? Она потом скажет, как это сложно, играть роли, где не нужно говорить. Юля рассматривала фотографии этой яркой и красивой женщины. Настоящей итальянки, которая умела разговаривать глазами, позой. Ее высказывания тоже были какими-то молчаливыми, лишенными многословия, но точными и ясными: «Может быть, лучше не знать друг друга, чтобы любить. Может быть, лучше не любить друг друга».

Юлия не спала всю ночь, она все думала про Монику Витти, про ее многозначительные молчания, про двуликость, и понимала, что Марко подарил ей ее второе «Я».

Адреса Рима

= 13 =

Марко Росси родился двадцать пятого августа 1960 года. Его ждали особенно. У пары Росси долгое время не было детей. И свекровь уже недовольно посматривала на Анну и выговаривала своему сыну Бруно:

– А я говорила! Нужно было брать деревенскую. Эти учительницы – что с них взять?!

– Да, мамочка, говорила, но я тебя не послушал.

Разводы в то время еще были запрещены, поэтому выбора у семьи Росси не было, только молиться святому Павлу, чтобы брак наконец вылился в малыша.

– Видать, спортсменом будет! Смотри, как твоя Анна интересуется олимпийскими играми. И что ей в них?

– Мама, весь мир ими интересуется. И ты интересуешься!

– Еще чего, – фыркала Мария. Но она, конечно же, интересовалась.

Все итальянцы буквально сошли с ума с этими играми. Но ведь это уму непостижимо! На дворе 1960 год, а в Риме ни разу не проходили олимпийские игры. Если не в Риме, то где? Неужели есть город более достойный? Вы скажете, Афины? И с вами не согласится ни один римлянин.

В начале века уже совсем было звезды сошлись, и олимпийский огонь должен был вспыхнуть в Риме, но буквально накануне открытия игр начались волнения на Везувии. Рисковать никто не стал, и олимпийские игры переехали в Лондон. То было огромное разочарование для римлян. И вот! Наконец-то.

24 августа, накануне открытия, набожные и законопослушные итальянцы пришли к собору Святого Петра. Давно великая площадь не видела такого количества народа. Римляне просили папу благословить их на игры, и папа благословил!

Марко родился в день открытия олимпийских игр.

– Удумала, – ворчала Мария. – Она бы еще после обеда начала рожать. Как бы мы добрались до больницы? Весь город перекрыли!

Но Анна предусмотрительно начала рожать на заре, «Скорая» приехала молниеносно, в госпиталь ехали всей семьей, включая рыдающую Марию, белого как полотно Бруно, двух тетушек и вечно извиняющуюся Анну.

– Зачем вам ехать? – пыталась она урезонить семью мужа.

– Когда я умру, главной будешь ты, и командуй себе на здоровье, кого хоронить, кому рожать. А пока мать здесь я, – сквозь слезы стучала себе в грудь Мария.

Марко родился рыжим в отца. И в соответствии со значением фамилии. В этой семье рыжими были все, чем гордились. В Италии фамилии говорящими были испокон веку, особенно в Риме.

– Новый римлянин! Марко Росси!

– Мама, почему Марко? – удивился Бруно.

– Тебе не нравится?

– Мама, мне очень нравится! Я просто удивился, как ты угадала, что мне понравится.

– Сынок, у тебя одна мама, запомни! И она всегда будет знать, что ты хочешь и что тебе нравится.