Читаем Я прошел две войны! полностью

– Кончается товарищ капитан. Пули левое легкое порвали, кровь ничем не остановишь.

В стороне рыли братскую могилу, расширяя воронку от бомбы-«полусотки». Возле нее лежали в ряд погибшие и умершие от ран.

Один из полков и часть штаба нашей дивизии мы все же к вечеру догнали. Но живых среди нескольких сотен бойцов и командиров не было. Мы еще не отошли от собственных потерь, а теперь перед нами предстало зрелище куда страшнее.

Как мы поняли, немецкие танки ударили по отступавшим прямо на марше, не дав времени организовать оборону. Дорога и обочины были перепаханы гусеницами танков. Многие тела наших товарищей были смяты, сплющены. Экипажи немецких «панцеров» догоняли и давили живых людей. Возможно, экономили патроны, а скорее всего это доставляло им удовольствие.

Стояли разбитые и сгоревшие грузовики, орудия разных калибров. Командиры пытались организовать сопротивление, мы увидели сгоревший танк Т-3 и разбитый тяжелым снарядом чешский Т-38. Наверное, немцы понесли и другие потери, но поврежденные машины эвакуировали.

Неполная рота наших легких танков застыла на опушке березовой рощи. Это были Т-26 и БТ-7. Почти все они сгорели, остались лишь каркасы и обугленные тела танкистов.

Среди погибших я увидел полковника, который в декабре 1939 года при штурме линии Маннергейма распорядился выделить нашему батальону гаубицы. Тогда они нам крепко помогли. Полковник лежал в окровавленном кителе, ордена были выдраны, портупею вместе с кобурой сняли.

– Замкомандира дивизии, – сказал Козырев, снимая фуражку. – Молодой, перспективный, его в комдивы прочили… не дожил.

– Господи, – оглядывался по сторонам мой ординарец Егор Балакин. – Сколько людей сгинуло, страшно подумать.

Похоронить погибших мы не имели возможности. Нас оставалось всего триста человек, многие ранены, контужены, вымотаны долгой дорогой. Усольцев приказал собрать документы погибших, подобрать уцелевшие боеприпасы и продовольствие.

Кроме пистолета у меня имелась винтовка. Ходырев принес мне две гранаты и несколько винтовочных обойм. Часть оружия собрали немцы, но патронами мы немного разжились. Старшина Сочка снял с подбитой бронемашины пулемет ДТ (Дегтярев танковый) и штук пять запасных дисков к нему.

Из еды сумели отыскать какое-то количество консервов, мешок крупы и раздавленную бочку селедки, на которую сразу накинулись оголодавшие бойцы. Старшина отогнал их:

– Куда столько соленого жрать? Желудки загубить хотите, а потом из кустов не вылазить?

Уже темнело, и Усольцев поторопился увести остатки полка подальше от места боя. Сотни тел погибших начали разлагаться, да и наши люди были подавлены увиденным.

Что запомнилось мне в течение последующей недели? Очень много хлопот было с нашими ранеными. Спустя годы, смотря кинофильмы или читая книги о первых месяцах войны, где прослеживалась судьба окруженцев, пробивающихся к своим, я заметил, что тема раненых как-то проходила вскользь.

Шагают себе бойцы с перевязанными головами или руками, бодро шагают, да еще немцев по пути из засад нещадно бьют. Глядишь, все уже с трофейными автоматами, отбитые пулеметы на плечах тащат. К сожалению, действительность была куда более горькой.

Через пару дней пришлось остановиться. Наш хирург, капитан Марков, сделал несколько операций и потребовал от Усольцева, чтобы люди отдохнули, а оперированные пришли в себя.

– Вы, товарищ полковник, думаете, если я самых сложных оперировал, то главная проблема решена? Как бы не так! Эй, боец, иди сюда, – позвал он одного из красноармейцев. – Ну-ка, покажи свою ногу.

Мы увидели содранную до мяса кожу, потертости на ступнях.

– Прикажите всем тщательно вымыть ноги, постирать портянки, я осмотрю каждого человека. У нас не полк, а хромая рота получается.

Василий Васильевич был сугубо гражданским человеком и выражений не выбирал.

– Как раненые? – спросил Усольцев.

– Двое безнадежные. Человек пятнадцать сами идти не смогут, а у меня всего две повозки. Значит, восемь или девять бойцов придется нести. Нужны носилки и по четыре человека на одного раненого. Продовольствие заканчивается, но это вы и без меня знаете.

Смоленская область – не Сибирь, таких лесов здесь нет. Три сотни красноармейцев сидеть или лежать неподвижно не заставишь, а в небе едва не каждый час появляются немецкие самолеты. День-два – и нас обязательно заметят.

Пока нас спасала жесткая дисциплина, которую поддерживали командиры, и в первую очередь начштаба Козырев, который лично проверял посты и не позволял людям бесцельно шататься.

Старшина Сочка и пятеро бойцов отправились за продовольствием в ближайшую деревню. По дороге наткнулись на картофельное поле. Прикинув, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, Родион Петрович Сочка приказал копать картошку. Она еще не до конца созрела, была мелковатая, но мешков шесть-семь нарыли.

Вечером ели молодую вареную картошку с остатками селедки, а на завтра довольный собой Сочка обещал достать в деревне мяса и хлеба.

– Самогона поищи. Желательно покрепче, – инструктировал его хирург. – Да не ухмыляйся, выпить я и сам не против. Спирт кончился, раны нечем обрабатывать.

Перейти на страницу:

Все книги серии Война. Штрафбат. Они сражались за Родину

Пуля для штрафника
Пуля для штрафника

Холодная весна 1944 года. Очистив от оккупантов юг Украины, советские войска вышли к Днестру. На правом берегу реки их ожидает мощная, глубоко эшелонированная оборона противника. Сюда спешно переброшены и смертники из 500-го «испытательного» (штрафного) батальона Вермахта, которым предстоит принять на себя главный удар Красной Армии. Как обычно, первыми в атаку пойдут советские штрафники — форсировав реку под ураганным огнем, они должны любой ценой захватить плацдарм для дальнейшего наступления. За каждую пядь вражеского берега придется заплатить сотнями жизней. Воды Днестра станут красными от крови павших…Новый роман от автора бестселлеров «Искупить кровью!» и «Штрафники не кричали «ура!». Жестокая «окопная правда» Великой Отечественной.

Роман Романович Кожухаров

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Испытание огнем. Лучший роман о летчиках-штурмовиках
Испытание огнем. Лучший роман о летчиках-штурмовиках

В годы Великой Отечественной войны автор этого романа совершил более 200 боевых вылетов на Ил-2 и дважды был удостоен звания Героя Советского Союза. Эта книга достойна войти в золотой фонд военной прозы. Это лучший роман о советских летчиках-штурмовиках.Они на фронте с 22 июня 1941 года. Они начинали воевать на легких бомбардировщиках Су-2, нанося отчаянные удары по наступающим немецким войскам, танковым колоннам, эшелонам, аэродромам, действуя, как правило, без истребительного прикрытия, неся тяжелейшие потери от зенитного огня и атак «мессеров», — немногие экипажи пережили это страшное лето: к осени, когда их наконец вывели в тыл на переформирование, от полка осталось меньше эскадрильи… В начале 42-го, переучившись на новые штурмовики Ил-2, они возвращаются на фронт, чтобы рассчитаться за былые поражения и погибших друзей. Они прошли испытание огнем и «стали на крыло». Они вернут советской авиации господство в воздухе. Их «илы» станут для немцев «черной смертью»!

Михаил Петрович Одинцов

Проза / Проза о войне / Военная проза

Похожие книги