Я пришла, откройте дверь

Толик – дружок Марты. Она его усиленно стесняется и все же продолжает с ним не менее усиленно встречаться.

– Я уволилась, – сообщаю, надеясь получить лечебное сочувствие.

– Сама? – изумляется Марта. И ее реакция вполне объяснима, я же ни разу не говорила о том, что в ближайшее время собираюсь швырнуть в лицо Вадиму заявление об увольнении.

– Нет. – Вздыхаю, шмыгаю носом и отправляю в рот многообещающее колесико «Филадельфии». О! Это изумительно вкусно!

– Вадим выставил тебя за дверь? Но почему?

– Потому что ему надо было пристроить на мое место свою тощую длинноногую подружку! Ты бы видела какая она худая!

– Понятно… – тянет Марта. – Тот еще козел.

– Абсолютно с тобой согласна.

– Катька, ты не должна унывать, мы тебе найдем другую работу. В сто раз лучше! Вечером поговорим об этом более детально. Ты где? Что делаешь?

Эти два вопроса мгновенно победили в конкурсе на самые лишние и ненужные.

– Я в книжном, – отвечаю легко и непринужденно, поглядывай на пропитанный соусами рис. Каждая креветка на нем блистательна и идеальна.

– Молодец, с диеты еще не слезла?

– Конечно, нет, – в моем голосе звучат негодование и обида. – Теперь, после увольнения, мне вообще больше никогда не захочется есть.

Заглатываю целиком колесико ролла с тунцом. Этот ролл жутко острый, и я, не сдержавшись, начинаю кашлять – рис прилип к небу и мешает говорить и дышать.

– Ты простыла что ли?

– Нет, – сиплю я и хватаюсь за стакан с газировкой. – На книжных полках пыль, я ее неудачно вдохнула.

Прощаюсь с подругой и перехожу к чизкейку. Вечером я буду в «Алой капле» – троекратное «ура!» Пожалуй, я не стану много заказывать. Японская кухня хоть и диетическая, но все же злоупотреблять не нужно. И раз я так хорошо пообедала, то ужинать придется скромно. Возьму жюльен и овощной салат, пусть Марта и Верка видят, как я мучительно худею, и как смело иду вперед, не отклоняясь от курса.

Да, только жюльен и овощной салат.

* * *

– Мне, пожалуйста, шашлык из баранины на лаваше, отварной картофель с укропом, салат «Цезарь» и сырную тарелку, – произношу скороговоркой.

– Ты же на диете! – изумленно восклицает Верка.

– Спасибо, я помню. Но утром я стала безработной и нервный стресс, конечно же, сожрет это вместо меня.

– Отстань от нее, – шипит Марта, – сегодня ей можно все.

После этих слов я понимаю, что совершила огромную ошибку, не заказав гренки, запеченные с козьим сыром.

– Девушка, еще гренки! – кричу я, подскочив с дивана.

Официантка кивает, и я успокаиваюсь. Перевожу взгляд на Толика и вздыхаю.

Представьте себе белый шнурок с узелком – это и есть дружок Марты. Почему с узелком? Так это его набитая знаниями голова. У Толика два высших образования (МГУ и еще что-то не менее крутое), куча научных работ и большие планы на будущее. Он обещал, что если в тридцать пять лет не получит Нобелевскую премию, то пойдет мыть подъезды или повесится. Осталось пять лет, и мы дружно ждем, чем дело закончится.

Верка не советует Марте выходить замуж за Толика, говорит, нет ничего хуже, чем вдовья доля, да и похороны нынче недешевы. Я же сохраняю молчаливый нейтралитет. Если Толик все же получит Нобелевскую премию, то лучше к этому моменту быть в браке. А если не получит, то надо бы поддержать человека и придумать для него новую цель. Например… м-м… пятеро детей: два мальчика и три девочки. Я оптимист и верю в светлое будущее.

– Скорее разливай вино, будем пить за твою машину, – потирает ручки Марта. – Катька, не грусти, тебе надо отвлечься – ешь и пей, а завтра займемся поисками работы.

– Угу, – отвечаю, нервно ожидая гренки.

Когда наконец-то приносят закуски и салаты, Толик недовольно смотрит в мою тарелку, морщится и говорит:

– Есть столько жирного вредно.

Можно подумать, его мнение по этому вопросу меня интересует.

– А где здесь жир? – с вызовом спрашиваю я, глядя на салат «Цезарь», переливающийся густой заправкой, и на хрустящие пропитанные маслом гренки.

Толик в ответ качает головой и смотрит в сторону выхода из зала, наверное, боится, что его машину уже угнали.

– За твою первую машину, – провозглашает Марта, поднимая бокал.

Мы звонко чокаемся и желаем Толику всякую ерунду.

Верка заказала всего лишь салат с морепродуктами и баклажаны в кисло-сладком соусе, и теперь, капая слюной, поглядывает на мою сырную тарелку. Так я и знала, что этим закончится! Она вечно таскает у меня еду из-под носа, а потом я остаюсь совершенно голодной и недоумеваю, почему же не наелась.

– Я возьму у тебя моцареллу и Дорблю, – быстро говорит она, и я с ужасом наблюдаю, как с тарелки исчезает чуть ли не половина заботливо разложенного поваром сыра.

Самое обидное – мне у нее стащить нечего, баклажаны она уже заглотила и креветки из салата повыковыривала и съела. Не понимаю, почему Верка так много лопает и все равно остается худой, есть в этом огромная доля несправедливости. Вот посмотрите на нее: белокожая, стройная, с копной светлых кудрей… Ладно, я просто злюсь и немного завидую. Обыкновенная Верка, наглая и веселая – это объективно… Почти объективно.