Я попал в ЛитРПГ-2, или как прокачать суккуба

Эльфийка быстрым шагом скрылась в дубраве. Миг спустя деревья закачались и затрещали, словно посреди леса закружился смерч, что-то грохнуло, рыкнуло, и вот на поляну, ломая кусты и свирепо размахивая лапами, выбежал древень... полутораметровой высоты. Разок прыгнул, ногами дрыгнул и развалился, даже не добежав до угасающего костра. Следом вышла ведьма и виновато развела руками — мол, чем богаты. Да уж, проще в самом деле карет наколотить или лодками накрыться, чем такое в первом ряду пускать.

— Так ничему и не научилась! — к нам подковылял Рорх с плотно перебинтованным торсом и рогатиной под мышкой. — Все бегала по холмам с шайкой голодранцев вместо моей науки!

— Если пришел оскорблять внучку, — выпрямился, поигрывая пальцами, как ковбой перед дуэлью, — то лучше иди отдыхай.

— Я пришел помочь вам, дуракам, — старик сплюнул и болезненно поморщился. — Раз уж решили сдохнуть, то хотя бы сдохнете не зря. Сил почти не осталось, да и лес с ними. Мне не страшно вознестись в долину духов. Не стыдно заглянуть в глаза предкам. Желаю и вам того же, сосунки.

— Дедушка!

Ковен метнулась к родичу, но уже ничего не смогла сделать. Древний чародей воздел к небу руки и рухнул, точно громом пораженный. Ни молний, ни протуберанцев, ни прочих выплесков силы — тихо и без дешевых спецэффектов отдал свою энергию до последней капли, включая душу и разум. И вся эта мощь воплотилась в древесного гиганта, рядом с которым побежденный мною голем выглядел так же, как ребенок на фоне Макара.

Титанический энт, вдвое выше самого высокого дуба, массивный, кряжистый, с покрытым мхом и капом пнем-лицом и свисающей до пояса кроной-бородой. Существо мало походило на человека, и, тем не менее, в движениях, осанке и жестах скользила типично-рорховская надменность, а прежде чем шагнуть на поляну, голем закашлялся и схватился за поясницу.

— Растоптать бы вас всех, полудурков, — громыхнул исполин. — Да зря что ли жизнь тратил?

— Это еще что за хрень? — рыцарь и воительница вскочили и выхватили оружие.

— Это, — задрал голову до боли в шее, осматривая дубового атланта, — особенная эльфийская магия. Ну что — все в сборе. Выдвигаемся?

— Согласен, — Макар кивнул. — Пора заканчивать. Тебя как, подвезти?

Я свистнул — чисто на удачу — и как по волшебству из-за деревьев выбежала Уклейка, хотя все это время думал, что после пленения лошадка потерялась с концами. Маунт — это, конечно, здорово, но коль уж наглеть — то до конца. Поэтому сложил ладони рупором и крикнул:

— Эй, Рорх! Не сочти за дерзость, но не прокатишь до озера?

— Ха! — голем подбоченился. — Только если хвостатая прелестница поедет с нами!

Взглянул на суккубу — та равнодушно пожала плечами.

— Договорились!

Старик со скрипом и кряхтением наклонился и подставил ладонь, похожую на плот из стянутых лианами бревен. Стоило взойти на них, и кисть с плавностью механического подъемника коснулась виска, отчего издали казалось, будто великан отдает честь. А может и не казалось, ведь дед, каким бы засранцем ни был, прощался с родными местами навсегда. Студеная вода, розовые лепестки, источающие янтарное сияние светляки. Зеленые волны холмов, тенистые долины, звенящие ручьи и богатые дичью склоны. Соратники из лагеря, другие эльфы, Ковен в конце-то концов. Рорх уходил, чтобы умереть, как почуявший дыхание смерти волк. Уходил, чтобы отвадить Костлявую от родных и близких.

В перевернутом пне имелось углубление, окруженное торчащими корнями, отчего мы с Хирой чувствовали себя как в летящей под облаками ступе бабы Яги. Исполин шел медленно и плавно, почти не трясясь и не качаясь, и при желании я бы мог стоять во весь рост и ни за что не держаться, но высота девятиэтажного дома сего желания не вызывала.

— Вот и все, — вздохнул, глядя с верхотуры на подернутую дымкой равнину, в середине которой блестела полированным серебром гладь озера. — Понеслась.

— Сцышь? — кончик хвоста шлепнул повыше колена.

— Сцу.

Отнекиваться бессмысленно, ложь раскусил бы и ребенок по дрожи в голосе, частому дыханию и непреодолимой жажде делать хоть что-нибудь — смахивать несуществующую пыль с пальто, оглаживать сумку, топтаться, просто сжимать и разжимать пальцы — лишь бы не стоять столбом. Одним словом — места себе не находить, что не очень-то вяжется с поведением бесстрашного и отчаянного полководца. Несмотря на тонну пережитого: Хаб-Харбор, Легат, штурм крепости, предательство и плен, несмотря на идущую след в след погибель, никак не мог унять волнение, не дающее вдохнуть полной грудью, колющее сердце и холодящее руки.

И больше всего боялся не за собственную за жизнь, а того, что вскоре неминуемо придется отнять чужую.

Хира толкнула плечом и подмигнула.

— А ты не сцы.

— Умеешь поддержать, — вздохнул. — Слушай. Если погибну в бою...

— То что? Забрать оружие и лошадь? Рассказать семье, как ты пал?

— Нет. Просто хочу признаться, пока не поздно. Излить душу и все такое. Прежде не решился бы, но коль уж нечего терять... — набрал побольше воздуха, зажмурился и процедил: — Знай — ты самая вредная жопа во вселенной.