Я помню...

Будучи курсантами, мы занимались в течение зимы и весны 1920/21 гг., помимо служебных, и другими делами. Помню, перетаскали на руках к себе на Курсы огромную и, вероятно, интересную библиотеку бывшего Московского Коммерческого института (теперь Институт иностранных языков на Остоженке). Я как студент-электротехник почему-то прослыл за монтера. Зимой в московских квартирах было из рук вон холодно и жители, естественно, делали самодельные электронагревательные приборы. От этого перегорали предохранители, давно замененные самими жителями на «жучки». Часто сгорала «фаза», и свет тух в больших многоэтажных домах. Монтеров не было, и жители приходили к комиссару и просили прислать монтера. Тогда вызывался я и мне приказывалось починить свет. Не всегда это было легкое дело, но я справлялся.

Общались ли мы в 1920 г. с девочками? Да, иногда мы ходили в гости к знакомым студенткам (из Рогачева) на Скатертном переулке. Но серьезных ухаживаний, конечно, не было. Авиновицкий воспитывал нас и в этом отношении «как следует».

Холодные зимние дни постепенно сменились теплыми. И в классах, и в спальнях стало теплее. 1 Мая 1921 г. была Пасха. Я вспоминаю ее по двум случаям. Во-первых, на утренней поверке 1 Мая командир взвода Васильев (несимпатичный) после поверки решил выступить перед нами с речью и поздравить нас с 1 Мая. В ответ на эту речь кто-то из ребят крикнул: «Христос воскресе!» (в этот день была Пасха, которую в те годы еще помнили). Васильев был в полном недоумении. Он страшно разозлился на нас и тотчас же побежал докладывать о происшествии комиссару. Назрел крупный скандал. Чем бы все кончилось, неизвестно, но, на наше счастье или несчастье, на другой день, когда только что собрались разбирать эту выходку, в Школу (в 1921 г. наши курсы стали называться Военно-химические курсы комсостава РККА при Высшей военно-химической школе) пришел приказ, который полностью нарушил наше в общем мирное житие.

Накануне же Пасхи (1 Мая) нас вечером отпустили гулять. Мы, пошли, естественно, в Храм Христа-Спасителя смотреть, как служит пасхальную службу патриарх Тихон. Я видывал немало торжественных богослужений. Но, конечно, посмотреть на патриарха, да еще в пасхальной службе, было небезынтересно. Скажу кстати, глупо было сделано, когда сломали знаменитый Храм Христа-Спасителя, построенный на народные пожертвования. Это было преступление глупцов.

Антоновщина в Тамбовской губернии

Итак, 2-го мая на курсах возникли слухи, что получен некий секретный приказ и что мы куда-то выезжаем. О серьезности этого приказа можно было судить по тому, что пасхальная выходка с поздравлением Васильеву была как-то забыта, хотя лишь накануне о ней говорили все. Мы, однако, вели себя, как и положено военным, не трепались попусту, позволяя себе только передавать, что нового слышали. 3-го мая, хотя и шли занятия, они как-то не ладились. Наконец, нам объявили, что мы срочно отправляемся в «Особый курсантский лагерный сбор в Тамбовскую губернию». Мы, естественно, хорошо знали об антоновщине и о Тамбовском восстании. Но мы не понимали, собственно, ни того, какая именно война происходит в Тамбовской губернии с антоновцами, ни, тем более, того, что же из себя представляет «особый лагерный сбор». Нам казалось, что, судя по названию, наш курсантский отряд, как и отряды других многочисленных командных курсов, соберутся в Тамбовской губернии вместе в красивом уголке и организуют большой летний лагерь наподобие Ходынского и мы проведем там лето, продолжая военное обучение. Действительность опрокинула все наши даже самые худые догадки. Наш курсантский отряд был сформирован из 50 примерно молодых курсантов-студентов. Я сейчас уже не припомню фамилии командира отряда, но хорошо помню, что с нами был Александр Федорович Яковлев — симпатичный преподаватель военно-химического дела, особенно противохимической защиты. Этот А.Ф.Яковлев впоследствии (1926–1927 гг.) был одним из заместителей начальника Главного военно-химического управления (ГВХУ) Я.М.Фишмана¹⁶.

Вечером 3-го мая (1921 г.) нам выдали обмундирование, летнее, очень плохого качества, но хорошо сшитое для курсантов. На следующее утро нас выстроили во дворе со знаменем курсов и с речью к нам обратился сам Смысловский. Он призывал нас держаться примерно и в бою, и в учебе. Помню, он сказал в заключение: «Мы не надеемся, а уверены, что вы будете высоко держать знамя Военно-химических курсов и честь курсантов военных химиков». Что-то говорил нам и Я.Л.Авиновицкий.

После этих торжественных речей нас отправили на вокзал (совершенно не помню, на какой) и мы поехали поездом быстро и не задерживаясь нигде, пока к утру следующего дня не прибыли в город Тамбов. Разгрузившись, мы отправились в казармы, которые назывались как будто Чижовскими¹⁷. Мы разместились в пустой казарме с двухъярусными нарами, я бы сказал, весьма просторно.