Я помню музыку Прованса

За ставнями едва рассвело. Я лежу на самом краешке кровати, как можно дальше от него. Ни одна часть моего тела не должна его касаться.

Сегодня мне исполняется двадцать один год. Пора уходить.

Я опускаю ноги на пол. Надеваю чулки, платье из толстой шерсти и безрукавку. Отворачиваюсь от стула, на котором лежит темно-синяя форма, широкий ремень, грязные кальсоны и носки, которые мама заберет через несколько часов.

Мне страшно. Я смотрю на Гастона в последний раз. Маленькие, близко посаженные глазки под закрытыми веками и запах виски из пересохшего рта.

С колотящимся сердцем я осторожно выдвигаю ящик, куда Гастон каждую пятницу кладет мое жалованье. Беру банкноты, сомневаюсь, передумываю, оставляю половину. Прячу в сумочку.

Я выхожу из спальни, не оглядываясь. Хватаю на ходу кусок хлеба и кладу в карман. Сердце выскакивает из груди. Я хочу навеки запечатлеть в памяти этот момент. И обстановку гостиной. Взгляд падает на мамины спицы, воткнутые в клубок шерсти, и к глазам подступают слезы. Я смотрю на ее вязанье и думаю о маминых нежных руках. Я боюсь за нее гораздо больше, чем за себя. Мне так хочется кинуться к ней комнату! Ну же, умоляю, поторопись, впереди долгий путь…

В конце коридора слышатся шаги. Я достаю из шкафа чемоданчик и как можно тише закрываю дверь. Живот сводит от страха. Спускаюсь по лестнице. Вдруг мне навстречу выйдет отец? Но его лысой головы нигде не видно. И больше я ее не увижу никогда.

Иду по переулку к церкви, подошвы громко стучат по булыжной мостовой. Я стараюсь не дышать. Колокола пробили семь, подошел автобус. То, что должно меня выручить, лежит в кармане. Стоя в автобусе, я смотрю в окно на удаляющуюся деревню. Церковь, где я получила первое причастие. Фонтан, в котором плескалась в детстве. Сосны. Лавандовые поля. Прачечная. Здесь мама будет топить в корыте свою печаль. Слезы капают и тихо умирают на моем шерстяном пальто.

Пока автобус везет меня в Марсель, я думаю о Батисте: он не знает, что я уже в пути. В кармане я сжимаю бумажку с его адресом. Завтра, даст Бог, я ступлю на землю Касабланки. Самостоятельная и совершеннолетняя.

И всю дорогу не перестаю со слезами думать о маме, которую оставила одну с разгневанными мужчинами. Завтра у нее наверняка не хватит сил дойти до прачечной.

48

Сидя в машине, Джулия пытается сдержать слезы.

У бабушки хватило духу сбежать. Бросить вызов неизвестности. Преодолеть чувство вины перед матерью, чтобы спастись самой. Наверняка Жанине больше всего стыдно именно за это.