Я помню музыку Прованса

Иногда я захожу в какую-нибудь комнату, не понимая зачем, и мне становится стыдно. Все чаще забываю, какой сегодня день. Конечно, на часах стоит дата, но какой это месяц и какой год? Я стала класть в карман халата печать с датой – я пользовалась такой, когда работала секретаршей. Каждый вечер, слушая прогноз погоды, я передвигаю цифры на печати и думаю о тебе.

39

Феликс выключает фен.

– Ну что, Жизель, как подвигаются уроки информатики? – спрашивает он. – Все успешно?

Жизель в бигуди не поднимает головы от ноутбука. Сегодня, как и каждый вторник, она ходила на занятия для начинающих, которые ведет Билли, застенчивый, но очень милый пенсионер. Учеников немного. Жизель занимается прилежно.

– Как говорится, понимаю я быстро, но объяснять мне нужно долго. Вы знаете, что такое «собачка»? Это как индекс, только с хвостом. Если не нарисовать хвост, собачка не отнесет ваше письмо.

Входит Джулия, осторожно прикрыв дверь.

– Ну, Лулу, рассказывай! – Феликс встречает ее хитрой улыбочкой.

Она молча снимает куртку.

– Бабушка у себя?

– Что-то не вижу радости! Или Аполлон не оправдал свою репутацию? Успокой меня: вы хотя бы вместе провели ночь?

Жизель заинтересованно поднимает голову. Феликс орудует щеткой для волос.

– А, покраснела! Выкладывай, Лулу, хочу знать все подробности! У кого такие красивые большие руки, у того обычно…

– Потом, – обрывает его Джулия. – Пойду проведаю бабушку.

Феликс огорченно пожимает плечами:

– Бедняжка Жизель, ей придется зайти за подробностями позже.

И снова включает фен.

Джулия выходит из гостиной. Ей стыдно. За себя, за свое плохое настроение, за нападки на Люсьену. Но поведение Антуана, ложь Люсьены и угасающее бабушкино здоровье – слишком большое испытание для ее нервов. Да еще редактор почти каждый день дергает ее насчет книги. Она не выдерживает.

Джулия вспоминает ночь, проведенную с Антуаном. Фотографию у него на комоде. На ней – мужчина перед лодкой. Вдали на фоне ясного неба виднеется собор Нотр-Дам-де-ла-Гард. Изрезанное морщинами лицо, мозолистые руки – в одной мужчина гордо держит рыбину, другой обнимает за плечи сына. Антуану здесь не больше двадцати, он улыбается в объектив. Справа от него стоит женщина, суровая и тощая как палка. Люсьена.

Сперва ей это показалось трогательным. А теперь она не уверена. Что, если Антуан тоже участвует во вранье Люсьены? Джулия проклинает себя, что так легко упала в его объятия. Она в ярости от того, что горе застряло словно ком в горле, после того как он бросил ее в кафе. «В конце концов, он тебе ничего не обещал!» – поддает жару внутренний голос.

Джулия на мгновение закрывает глаза. Надо взять себя в руки перед встречей с Жаниной. Делает глубокий вдох и открывает дверь. Полумрак, бабушка лежит на кровати. Ее грудь медленно вздымается. Джулия осторожно садится на кровать и берет бабушкины руки в свои. На сухой прозрачной коже виден синяк. От прикосновения Жанина открывает глаза. Сосредоточенно смотрит. И вот ее лицо озаряется:

– О, моя стрекозка! Как я рада тебя видеть!

Моя стрекозка. «Как долго еще бабушка будет помнить мое прозвище?» – думает Джулия, и сердце выпрыгивает у нее из груди.

«Вот стрекоза, закрыв глаза, летит-летит куда-то». В детстве она была без ума от этой песенки, которую ей пела Жанина. Джулия наклоняется ее поцеловать. От знакомого аромата духов перехватывает горло, она изо всех сил старается не заплакать.

– Бабуля, как ты себя чувствуешь?

Жанина слабо улыбается.

– Все хорошо. Извини, я задремала! А у тебя, милая Лили, как дела?

Джулия становится веселой и оживленной. Рассказывает о деревне, о людях, которых видела на рынке, не скупится на теплые слова.

– Старик Флавио просил тебя поцеловать.

– А! Передай ему от меня привет! – воодушевляется Жанина.

Джулия гладит ее руку, целует ладонь. Прижимается к бабушке, словно боится, что та улетит. Снимает один из своих браслетов и надевает на бабушкину руку, поправляет ей прическу, гладит по щеке. Так делала Жанина, когда Джулия была маленькой. Теперь внучка рассказывает бабушке те забавные истории, что некогда слушала с упоением и просила повторять снова и снова. Жанина смеется тоненьким заоблачным смехом. Смеется, а глаза смотрят куда-то далеко-далеко.

– Бабуля, я тебя люблю.

И добавляет, как ей говорила бабушка:

– Больше, чем вчера, и меньше, чем завтра.

Беспокойная тень пробегает по лицу Жанины.

– Какой сегодня день?

– Среда.

– А, среда, точно.

И тихо добавляет:

– Знаешь, мне иногда стыдно.

Джулия разглядывает морщинистое лицо, много повидавшие темные глаза. И не знает, что сказать.

– Покажи-ка, что у тебя там. Новая книга?

Джулия улыбается, отпускает бабушкину руку и открывает толстый дневник.