Я отвернулась

Присяжные смотрят на меня с каменными лицами. Я понятия не имею, о чем они думают.

Меня отводят в камеру суда, пока присяжные решают мою судьбу. Самые разные мысли крутятся у меня в голове. Барбара уже предупреждала, что я вполне могу получить пожизненное. Я этого заслуживаю. Не надо было убивать Роджера. Теперь я буду за это расплачиваться. К тому времени, как я выйду, маленький Джош станет молодым мужчиной. Я потеряю его детство. И он не захочет иметь со мной никаких дел. Я разрушила ту самую семью, за которую цеплялась зубами и когтями.

Наконец меня снова сопровождают в зал.

— Всем встать.

Я чувствую сухость во рту. Ноги подкашиваются. В голове вдруг вспыхивает образ маленького светловолосого мальчика с дерзкой улыбкой. Майкл, мой брат, так похожий на моих детей и моего внука. Странным образом мне кажется, что он сейчас стоит прямо передо мной.

Секретарь суда смотрит на меня:

— Пожалуйста, встаньте.

Она поворачивается к присяжным:

— Старшина присяжных, пожалуйста, тоже встаньте. Вы вынесли вердикт, с которым согласны все?

— Да.

Я готовлюсь узнать свою участь.

Глава 62

Один год спустя

— Вот так, правильно, — говорю я Джошу, когда он бережно кладет банку томатного супа в картонную коробку с надписью «Продовольственный фонд». — Молодец. Мы почти закончили.

Он хмурит маленькое личико. Как и у его матери — у него нос Майкла.

— А почему люди не могут просто купить еду в магазине?

— Потому что не у всех есть деньги. — Я приседаю рядом с Джошем, обхватив его руками. Вдыхая его запах. Какое-то время, в своей прошлой жизни, я думала, что у меня никогда не будет этого снова.

— А почему у них нет денег?

— По многим причинам.

Как ему объяснить? Моя уличная жизнь длилась всего четыре месяца, но этого оказалось достаточно. Есть люди, которые бродяжничают много лет и всегда будут.

Некоторые попадают в тюрьму на длительные сроки. Это легко могло случиться и со мной. Барбара предупредила, что надо готовиться к «долгому пребыванию» за решеткой. Поэтому, как и многие в зале суда, я была поражена, когда старшина присяжных зачитал вердикт.

Мои мысли ненадолго возвращаются к тому дню.

— По обвинению в убийстве: вы признаете подсудимую виновной или невиновной?

— Невиновной.

По залу пронесся вздох.

— По альтернативному обвинению в непредумышленном убийстве, выдвинутому по указанию судьи: вы признаете подсудимую виновной или невиновной?

— Виновной.

Лицо Барбары было непроницаемым. Случилось то, на что она надеялась. Но мы пока не знали, какой срок я получу.

— Приговор будет вынесен через двадцать восемь дней. До тех пор обвиняемая остается в тюрьме.

Это было томительное ожидание. Но затем, в порядке, который сам судья признал «исключительным ввиду особых обстоятельств», я получила два года заключения. Суд принял во внимание, что к началу процесса я уже провела в тюрьме девять месяцев, что было эквивалентно восемнадцати, потому что сроки часто сокращают вдвое по условно-досрочному освобождению. Никогда бы не подумала, что такое возможно. Однако Барбара объяснила, что законы изменились. «Эмоциональное насилие теперь воспринимается так же серьезно, как и физическое. И ты явно произвела положительное впечатление на судью».

Помогло и то, что сам судья тоже был дедушкой, по словам моего адвоката. Его замечания при вынесении приговора были, безусловно, сочувственными. «Вы так и не оправились от травмирующего происшествия, в котором винили себя. Затем вышли замуж за мужчину-манипулятора, который играл в игры разума и постоянно вам изменял. Когда в пылу ссоры вы поняли, что ваш внук пропал в годовщину смерти вашего брата, а затем решили, что он погиб почти при тех же самых обстоятельствах, — у вас случился сильнейший срыв. Вам показалось, что история повторилась, — но вы еще и подумали, что потеряли ребенка дочери, и это вызвало совершенно нехарактерную реакцию. Хотя ничто не оправдывает человекоубийство, на мой взгляд, способность отдавать себе отчет в своих действиях у вас была существенно снижена. Справедливость требует дать вам второй шанс».

Если я нарушу условия своего освобождения — меня тут же отправят обратно в тюрьму. Но я не нарушу. Я туда не хочу. В этом нет необходимости.

— А мы не можем просто наколдовать немного денег для бедных?

У меня щемит сердце.

— Иногда, Джош, магия не работает.

Он разочарованно морщит лоб.

— Но почему? Музыкальная шкатулка ведь волшебная, правда?

Моему внуку целых семь лет, но он все еще верит в чудеса. Пускай это продлится подольше.

— Да, — тихо говорю я. — Так и есть.

Первое, что мы с ним сделали после того, как меня выпустили из тюрьмы, — завели музыкальную шкатулку. Я боялась, что внук меня не вспомнит — дети могут забыть, и я выглядела по-другому без волос, хотя они уже и начали отрастать, — но он кинулся прямо в мои объятья. «Буля!» — воскликнул он, зарывшись лицом мне в живот, пока я наклонялась, чтобы его обнять. Я вдохнула его запах, чувствуя, как нежная щека Джоша прижимается к огрубевшей моей; мое сердце таяло, когда он обхватил меня за шею своими маленькими ручками.