Я - Люцифер

- Допросить-то они его допросили, только он ничего не сказал. Они, конечно, могли бы его заставить заговорить, но похоже, это их мало интересовало. Ни одного югослава в списках клиентов загадочных шантажистов не значилось, да и тамошние представители Интерпола слушаются своего правительства.

- Мне Кролли все рассказал бы, - задумчиво произнесла Модести.

- Сильно сомневаюсь, что вам позволят с ним увидеться, моя дорогая, заметил Таррант.

- Я не об этом, - сказала она и посмотрела на Вилли, отчего тот заулыбался. - Переодевайся, Вилли-солнышко. Я позвоню Венгу и попрошу его все подготовить. Насвистывая, Вилли отправился в раздевалку. Таррант проследовал за Модести в мастерскую, где в углу на полке стоял телефон.

- Что вы задумали? - тревожно спросил он.

- Хочу поговорить с Кролли. - Она стала набирать номер. - Мы с Вилли можем появиться в Югославии через два дня. К этому времени все уже будет готово.

- Но...

- Десять лет каторги, - перебила его Модести, и, хотя в выражении ее лица вроде бы ничего не изменилось, Тарранта словно ударило электричеством. - Кролли однажды принял пулю, которая предназначалась мне. Он сделал это совершенно сознательно. - Затем она сказала в трубку: - Ты, Венг? Слушай меня внимательно.

Глава 9

Трудно было понять, что "шевроле-мипала" зеленого цвета. Пыль с немощеной дороги покрыла автомобиль плотным слоем.

Женщина, сидевшая рядом с водителем, усталым взглядом обвела деревенскую площадь, где остановилась машина. Голова ее была повязана платком, из-под которого виднелась бахрома крашеных белокурых волос. На ней также были темные очки, а тяжелый грим скрывал привычный цвет лица. Недалеко от машины начала собираться толпа из мужчин, женщин, а в основном из детей, рассматривавших новоприбывших с мрачным любопытством. Местные были одеты в шерстяные свитера домашней вязки, обильно расшитые цветными нитками. На головах них были шапочки, напоминавшие пилотки, на ногах мягкие мокасины, именуемые здесь "опанки", цветные вязаные чулки и шаровары, перетянутые у лодыжек. Некоторые женщины носили шали, закрывавшие часть лица.

В нескольких шагах от машины крупный мужчина говорил по-английски с американским акцентом, обращаясь к группе местных жителей. Он то и дело жестикулировал и показывал на карту, которую держал в руке.

- Ну, что они говорят, Чак? - крикнула ему женщина, произнося слова в нос, как это делают американцы. Мужчина пожал плечами. На нем была соломенная шляпа с широкой лентой, легкий бежевый пиджак, голубая рубашка. На плече у него висела кинокамера.

- Не понимаю, киса, - сказал он. - Я просто... - Тут его глаза засветились - он увидел, как двое ребятишек устроили потасовку из-за того, кому должна принадлежать палка с привязанной на конце бечевкой. Посмеиваясь, он присел и, наставив на них свою камеру, стал снимать сражение.

- Чак, ради Бога, перестань, - недовольно крикнула женщина. - Лучше выясни, как нам вернуться на главное шоссе. - Тут она презрительно фыркнула и повторила: - Главное шоссе. Протяженностью в тридцать футов.

Человек прекратил съемку, убрал камеру в футляр и медленно подошел к машине.

- Видишь ли, Джейни, - сказал он, - я делаю, что могу, но здешнее население совершенно не желает понимать по-английски.

- Ну, а что там на карте? - осведомилась женщина, и в ее интонациях послышалось явное раздражение. - Ты же на нее смотрел, причем смотрел минут десять, когда мы свернули на этот чертов проселок. Говорил, что все будет о'кей, а что теперь?

В толпе послышался легкий гул голосов, люди расступились, давая дорогу седому человеку, которого сопровождал что-то тараторивший ему юноша. Седой подошел к иностранцам и сказал:

- Я говорю по-английски. Чего вы хотите?

- Вот как? - Американец поманил его рукой, а сам расстелил карту на пыльном капоте. - Видите, тут есть дорога, которая обходит гору. Мы должны были выехать на нее уже давно, но никак не можем ее найти. Понимаете?

- Понимаю. Но там нельзя проехать. Только идти пешком. Они делают дорогу, но пока рано. Закончат через два-три года.

- Через два-три года, - фыркнула женщина, испепеляя мужа взглядом. Ну, сиди жди, когда ее построят. Только у тебя кончится вся твоя пленка.

- Зачем ты так, Джейни? Ведь на карте же дорога обозначена как настоящая, для машин.

- Карта, шмарта... Солнце уже садится, и через полчаса стемнеет. Я не собираюсь тащиться три часа до того шоссе. Узнай, есть ли тут у них отель с водопроводом и душем.

- Нет душ, нет отель, - сказал седой югослав.

- Отлично! - Женщина откинулась на спинку сиденья вытащила пудреницу и стала быстрыми злыми движениями наводить порядок на лице.

- Может, кто-нибудь пустит нас переночевать, Джейни, - смущенно предложил муж. - Сдаст нам комнату...

- Комнату! - Она с треском захлопнула пудреницу и сказала: - Может, я привередлива, но интересно знать, с какими насекомыми мы будем делить кровать. Нет уж, садись и поехали подальше отсюда, Чак.

- Но ты же сама сказала...

- Знаю. Если мы не уедем сейчас же, то заночуем здесь, в машине. Будь так добр - садись и поехали.