Я люблю тебя, Калькутта!

24 июля. Индустриально-технологический музей Бирлы попросил у нас для экспозиции фотографии о совместном советско-американском космическом полете «Союз-Аполлон». Так я увидел музей, на который у меня никогда не хватало времени. Похож на наш Политехнический в Москве, только меньше и беднее, но много интересных для любителя экспонатов начала века. Вход свободный, а в залах — ни души.

Музей расположен в районе Толлигандж, в южной части города. Это совсем другая Калькутта, похожая на лучшие районы Дели, — тихие чистые улицы, виллы современной архитектуры в зелени садов, чистый воздух, уют. Здесь живут самые богатые люди.

25 июля. Сегодня в генконсульстве США на Хо Ши Мин-сарани был прием по случаю благополучного завершения полета «Союз-Аполлон», попал на него и я. Генконсул США, спортивного вида, моложавый, был очень любезен. Сотрудники — ребята подтянутые, с хорошей выправкой, особенно один, детинушка под 2 метра ростом, из Корпуса мира. Показали великолепный фильм о высадке астронавтов на Луну. Потом нас четко распределили между сотрудниками, и начался разговор ни о чем. Прием был организован «на паях»: территория и еда — хозяев, выпивка — шампанское, водка — наша. Я заинтересовался превосходными репродукциями картин американских художников, которые украшали стены, и генконсул с удовольствием показал их и со знанием дела пояснил, так что разговор вышел наконец за рамки надоевшей темы: что лучше — виски или водка.

1 августа. В Горьки-садане открылась выставка молодых художников Калькутты, на которую я их подбивал долгое время. Более половины работ — абстрактные, но абстракционизм здесь очень провинциальный, самодельный. Собственное лицо имеет лишь Ганеш Пин. Ему сейчас 37 лет, коренной «калкатта-валла», разночинец, сам себе пробивающий дорогу. Живет в страшнейшей коммуналке, пропахшей примусом и помоями. И картины его тоже страшные — чернота, из которой высвечиваются нарочито грубые, тяжелые очертания людей и предметов. Рисует он будни Калькутты — нищих, рыбаков, рабочих, мальчишек, крестьян. «Боже, как он мрачен, как он груб!» — восклицают искусствоведы. Такого искусства я еще в Индии не видел! Кстати, Калькутте посвящены лишь несколько слабеньких рисунков. На мой вопрос, почему они не рисуют свой город, молодые художники ответили, что он безобразен, они его не любят и никакой эстетической ценности он не представляет. Врут! Любят они свой город, любят ревниво, завидуя Дели, сохранившему древние памятники, и Бомбею, этому европеизированному городу-пижону.

А в доказательство — недавнее сообщение местных газет: группа молодых художников задумала украсить Калькутту и как-то ночью расписала фасады самых мрачных домов на Чоуринги. Один из них я видел — жуткое черное здание Онкологического госпиталя. На высоте второго этажа весь фасад расписан огромными аляповатыми цветами — желтыми, красными и зелеными. Грубовато, но от чистого сердца! А еще мне подарили «бадж» — значок с ромашкой и надписью: «Я люблю тебя, Калькутта!».

3 августа. Совершенно неожиданно еду вечером в составе небольшой делегации «Международной книги» на открытие магазина советской книги в городок Мальда.

5 августа. Выехали мы позавчера поздно вечером, впервые не с Хоура, а с другого вокзала — Селда-стэйшн, тоже большого, но крытого и чем-то, наверное стеклянной крышей, отдаленно напоминающего Ленинградский вокзал в Москве. Приехали в 3 часа утра — странности индийского железнодорожного расписания приводят меня в отчаяние. Но нас ждали, отвезли в гестхаус («дом для гостей»), единственный в городе. Наши провожатые, желая показать свое гостеприимство, никак не хотели уходить и все старались завязать светскую беседу. С трудом мы убедили их, что должны поспать, и кое-как уснули в москитном вое. За окном хлестал дождь. В 8 утра нас уже подняли.

Митинг ожидался вечером, а с утра для нас была устроена поездка в Гоур, развалины средневековой столицы Бенгалии, расположенные в нескольких километрах от Мальды.

Нам сообщили, что Гоур был столицей еще в VII веке, во времена короля Шашанки (того, что, по преданию, разрушил храм Махабодхи в Бодх-Гайе, а потом приказал выстроить его заново). Потом, в течение веков, одна династия сменяла здесь другую — Палы, Сены, мусульманские государи. То, что дошло до наших дней — остатки сооружений XV–XVI веков, когда здесь правили мусульманские династии.