Я люблю тебя, Калькутта!

Но бассейн лишь до 7 часов вечера. Поэтому после ужина все стягиваются во двор торгпредства. Свет уже отключен, сидеть дома в душной тьме невыносимо. А здесь работает движок, дающий свет под навес, где сидят игроки в нарды и шахматы, женщины опять вяжут — в магазинах продается чудесный мохер всевозможных цветов и оттенков. А еще есть кино: советские суда, довольно часто заходящие в Калькуттский порт, меняются с торгпредством месячными запасами своих фильмов. Большая часть из них никогда не бывала на экране, это, по-видимому, какие-то списанные, забракованные всеми худсоветами ленты, которые хоть как-то надо окупить. Обычно это халтура на псевдореволюционные или военные темы, далекая от какого-либо подобия искусства… Но… вечера калькуттские длинны, света нет до десяти, сиди и смотри. Лично я приглашаю кого-нибудь, и мы гуляем по окрестным улицам, чаще всего по Чоуринги или Шекспир-сарани.

Кончен фильм, умолк движок, а света все нет. Тогда остается одно — идти на задний двор, к металлическим воротам, где есть слабый ток воздуха, некое подобие ветерка. Это называется «бомбоубежище». Когда становится совсем невыносимо, женщины начинают петь. При самых забубенных песнях вроде «Ах, мамочка, на саночках…» окна освещаются — дали свет. Можно идти по домам. Тащим сонную Машку по скрипучей темной лестнице. Тихо гудит в углу кондиционер, явно не справляясь с толщей тяжелого, горячего, мокрого воздуха.

Начинается еще одна из калькуттских казней — москиты. Противомоскитная сетка не пропускает воздуха, в ней невыносимо душно, без нее — заедают эти кровососы. Они несут с собой с черных болот, окружающих Калькутту, тропическую лихорадку — дэнгу. Жжем прессованные из трав зеленые пахучие спиральки, но помогают они плохо.

Еще одни «сожители» — тараканы невероятных, с ладонь, размеров. Они совершенно безобидны и трусливы, но их вид вызывает оторопь. Мои женщины, увидев их, подымают крик, от которого тараканы разбегаются в разные стороны, залезают под шкафы и в шкафы. В первом случае их надо долго и нудно выгонять палкой. Во втором. — летит на пол содержимое шкафа. Наконец «зверь» уничтожен или изгнан за порог на галерею.

По стенам и столу пролагают свои трассы маленькие, как мошки, рыжие муравьи. Можно как угодно уничтожать их, сметая сотнями, а через некоторое время трасса неизменно возобновляется без малейших отклонений. Если оставить на столе немного сахарного песка, то через полчаса на его месте будет копошащийся рыжий клубок, а еще через полчаса — полная чистота.

На стенах и стеклах окна живут ящерки-гекконы, очень милые и безобидные создания. Но время от времени они издают жуткий чмокающий звук, наподобие вампиров в «фильмах ужасов».

А еще мы благодарим всех индийских богов, по отдельности и вместе взятых, что в нашем доме нет крыс. Вечерами, когда во дворе торгпредства крутят кино, то и дело живая серая лента перетекает перед стеной двора по своим делам. Крысы ни разу никого не тронули, но все равно страшновато.

В торгпредство и оттуда нам приходится ходить в сопровождении эскорта местной ребятни, чумазой и оборванной. Давать им деньги или еду бесполезно — всем не хватит, причем из-за каждой монетки или конфеты начинается отчаянная драка. Поэтому у нас что-то вроде договора — время от времени мы отдаем им (вернее, их вожаку) накопившиеся у нас газеты — макулатура здесь ценится.

И еще одна деталь: каждый вечер, возвращаясь с ужина, мы тащим с собой целую сумку бутылок с ледяной хлорированной водой из специального бака в торгпредстве, ставим их в холодильник и всю ночь к ним прикладываемся. Чаще всего 5–7 больших, по 0,75 литра, бутылок на ночь недостаточно.

В общем, жизнь налаживается. Но я часто вспоминаю реплику из здешней газеты «Амрита Базар Патрика». ««Как можно жить в этом городе?» — спрашивают нас туристы, настроенные к Калькутте более или менее доброжелательно. Другие формулируют вопрос иначе: «За какое преступление вас сослали в Калькутту?»» Оба эти вопроса то и дело приходят мне на ум.

28 апреля. Сегодняшнее воскресенье мы посвятили музею Виктория-мемориал, давно манившему меня своим огромным белоснежным куполом.

Виктория-мемориал — музей-памятник в честь королевы Англии Виктории (годы жизни: 1819–1901; годы правления: 1837–1901), давшей имя целому периоду английской истории, который так и называется «викторианским». По традиции, памятник считается как бы символом Калькутты, бывшей столицы Британской Индии, «второго города Империи».

Когда затянувшееся на 64 года царствование Виктории закончилось в 1901 году, вице-король Индии лорд Керзон предложил воздвигнуть ей памятник на земле «крупнейшей жемчужины британской короны». Первый камень в фундамент был заложен будущим королем Георгом V лишь в январе 1906 года, а строительство закопчено в основном в 1921 году. Но «доводка» продолжалась еще многие годы, и четыре боковых купола были завершены лишь в 1934–1935 годах. Строительство обошлось Индии в десять с половиной миллионов рупий, сумма по нынешним временам совсем небольшая.