Я люблю тебя, Калькутта!

Но вернемся к памятнику перед зданием Верховного Суда. Что же происходило тогда в Бенгалии? Шел новый, XX век. Национально-освободительное движение набирало силу по всей Индии, но особенно интенсивным было в Бенгалии и столице Британской Индии — Калькутте. В попытках сбить его накал колониальные власти предприняли маневр: в 1905 году решено было расчленить Бенгалию на две части по религиозному признаку — на индуистскую и мусульманскую. Ответом был взрыв негодования и как следствие — терроризма. Подобно нашим народовольцам (да и просто используя их опыт), молодые националисты устраивали форменную охоту за английскими чиновниками. Калькутту сотрясали многочисленные демонстрации протеста, кончавшиеся обычно арестами или расстрелом демонстрантов. Именно тогда возникла индийская Марсельеза — знаменитый гимн освободительного движения «Банде матарам» («Мать-Родина») на слова известного бенгальского писателя Бонкимчондро Чоттопадхьяя. На всех военных парадах и демонстрациях его обязательно исполняют наряду с национальным гимном. Я уже упоминал, что бенгальским патриотам помогали и наши соотечественники — участники революции 1905–1907 годов, бежавшие от царских жандармов после разгрома революции.

Размах неповиновения был велик, и англичане поняли наконец, что их детище — Калькутта — вышло из повиновения. И было решено: перенести столицу Британской Индии из неуютной Калькутты в Дели. Это произошло в 1911 году. И рядом с древним городом по проекту знаменитого Эдвина Лютьенса в считанные годы возник красивый, новенький с иголочки Нью-Дели.

Лучше всего события тех лет описал Рабиндранат Тагор в романах «Гора», «Дом и мир» и других. Интересно: дома, честно говоря, я читать Тагора просто не мог, было скучно: хвалил потому, что положено хвалить, великий все-таки писатель, да и стихи хорошие. А здесь, в Калькутте, книги его для меня наполнились жизнью, и я понял, что Тагор — грандиозное явление не только литературы, но и всей бенгальской культуры, и не только бенгальской, но и индийской, и мировой. И что мы о нем почти ничего не знаем.

1 февраля. Завершился международный кинофестиваль в Индии. Основной просмотр проходил в Дели, а к нам, в Калькутту, по-видимому, из-за ее радикальной репутации прислали фильмы молодежного авангарда. Фильмы очень разные, много откровенной халтуры, но много и настоящего, свежего. К сожалению, как у индийской публики, так и у нашей отношение к фестивалям одинаковое: раз фестиваль, значит, фильмы нерезаные, следовательно, будет «клубничка». Поэтому у кинотеатров бушует толпа, жадно хватая билеты на все подряд и оставляя потом залы полупустыми. Так, уходили целыми рядами с аргентинского фильма «Час гнева», снятого в подполье и вышедшего на свет только после прихода к власти перонистов. И лишь немногие досидели до финальных кадров: лицо мертвого Че Гевары и нарастающая барабанная дробь в течение нескольких минут.

5 февраля — 11 февраля. В историческом центре Калькутты, неподалеку от Иден-Гарденс, вырос в последние годы огромный крытый стадион имени Нетаджи Субхас Чандра Боса. В сущности, он не завершен до сих пор — то тут, то там капают сверху на одежду капли расплавленного гудрона. Все эти дни мы проводим на стадионе: идет всемирный чемпионат по настольному теннису. Ажиотаж безумный: билеты куда-то наверх, под крышу, где нечем дышать, перепродаются по 400 рупий. Нам, как журналистам, положены пропуска. Я получил их в штаб-квартире чемпионата в старомодном, начала века, отеле «Грейт Истерн» у спортивного, подтянутого, седоватого джентльмена — мистера Боса, оказавшегося племянником Нетаджи. Как вся пресса, я имею право «пастись» у самых кортов. Самую большую команду прислал Китай, правда, я заметил, что на одного игрока приходится по десять политработников: сидят на трибунах, неподвижные, надутые. С командой приехал замминистра по спорту. В последнее время усиленно распространяются слухи об улучшении отношений Индии и Китая, и вот она — пинг-понговая дипломатия: с ними носятся, газеты полны их портретов, отчетов о том, что они ели за завтраком, и т. п. Наших — человек одиннадцать, более половины — ребята из Армении. Местная армянская община закупила чуть ли не целую трибуну и ходит болеть за нас в полном составе вместе с отцом Акопом.

В первые дни наши играли вяло: сказывался климат, особенно влажность. Но постепенно разыгрались. Девушка из Каунаса Аста Станкиене обыграла чемпионку мира, маленькую, тоненькую, подвижную как ртуть китаянку. Приятно было, когда китаянка под каменными взглядами своих начальников первая подошла к Асте и пожала ей руку, поздравляя с победой. Первые и вторые места заняли наши смешанные пары: Гомозков — Фердман и еще одна. В последний вечер мы сидели на стадионе допоздна, болея за нашу команду и попутно любуясь ювелирной игрой китайцев, японцев, филиппинцев. Отчет о чемпионате, главным образом о советской и индийской командах, с множеством фотографий напечатан в нашем журнале, и этот номер мы дарим в качестве сувенира.