Я люблю тебя, Калькутта!

23 февраля. Еще одна поездка за пределы Калькутты — в городки Навадвипа и Кришнанагар.

Прошел всего месяц со времени поездки в Вишнупур, а пейзаж уже другой — деревья вдоль дороги цветут огромными красными цветами.

И вдруг мы уперлись в довольно широкую реку. Переправа — на пароме, хилом на вид, но спокойно-выдерживающем тяжелые грузовики. Встав в довольно длинную очередь, мы прикинули, что простоим не менее часа, поэтому отошли подальше, на уютную полянку, и расположились позавтракать. И хотя было очень рано (часов 8), мы не успели даже разложить продовольствие и открыть термосы, как немедленно, будто из-под земли, появились люди — мужчины, женщины, дети. Нет, они ничего не просили, просто стояли в отдалении толпой и смотрели, как белые саабы едят. Едят — и давятся от этого внимания…

Паром привез нас к песчаному берегу, где на возвышении лежал очень старый, очень святой и очень грязный город Навадвипа («Новый остров»). Он был известен еще в XII веке под названием Надия. В средние века он стал одним из центров кришнаизма, ибо именно здесь родился знаменитый святой, поэт-бхакт Чайтанья. Храмов и сегодня здесь много, они высятся на всех улицах. Мы побывали в трех. В первом но было ничего, кроме грубых идолов, вымазанных красной краской. По узкой улочке, окруженные толпой, мальчишек, мы прошли ко второму, носящему имя Радха-Кришна. На втором этаже просторный зал, по периметру которого размещены в стенах большие, освещенные на манер аквариумов ниши, в них устроены диорамные кукольные сценки на тему мифов о Вишну и истории Кришны и Радхи. Все куклы — из глины, грубоватые, но выразительные, все ярко раскрашены. На крыше в отдельном домике сидели, увенчанные гирляндами цветов, две большие, выше метра, статуи Кришны и Радхи. Отсюда был хорошо виден насквозь весь городишко: главная улица и отходящие в стороны кривые переулки.

Третий храм, самый известный, хранил золотое-(позолоченное?) изваяние Чайтаньи. Больше смотреть было нечего, и разочарованные дамы потребовали от меня магазинов с сувенирами, серебром и шелками, коими, судя по путеводителям, издревле славился город. Побродив по бедным лавкам, где лежали: дешевые тряпки, все успокоились и вернулись в автобус. В таких городках, вроде Вишнупура и Навадвипы, особенно отчетливо видна разница между гигантскими метрополисами и провинцией. Молчаливо было признано, что экскурсия не удалась, но возвращаться еще не хотелось, поэтому решили проехать немного вперед, просто так, наобум, ведь никаких путеводителей по окрестностям не имелось. И тут события приняли весьма занятный оборот.

Сначала мы проехали через две чистенькие, чересчур чистенькие, какие-то ненастоящие деревеньки, стоящие среди зеленых пальмовых рощиц и лугов — такой Бенгалии мы еще не видели. Потом пошли храмы — один, второй, десятый, и тоже все новые, «с иголочки», пятиглавые, белые с розовым, желтые с красным, белые с голубым, совсем русские по архитектуре, и только огромные листья банановых рощ и пальмы мешали этому впечатлению. Внутри каждого храма стояли мраморные, одетые в позолоченные одежды и осыпанные лепестками цветов статуи богов и святых, старых и новых. Мы попали в деревню Майапур — родную деревню Шри Чайтаньи, чье изображение видели в Навадвипе. Один храм стоял на месте хижины, где родился святой, другой был посвящен его родителям, третий и четвертый — его духовным наследникам, сегодняшним наставникам-кришнаитам. Брошюра одного из них, Свами Прабхавананды, продавалась тут же вместе с бумажными образками и сувенирами.

Чайтанья (1485–1533) жил и писал свои религиозные стихи-песнопения в период, когда по Индии шла волна религиозного подъема, так называемого движения бхакти, захватившего как индуистов, таки мусульман. Она дала Индии целую плеяду поэтов-святых, одним из которых и стал Чайтанья.

Чем же завоевали последователи движения бхакти любовь у народа? Они слагали стихи не на санскрите, а на народных языках, проповедовали братство, независимо от касты и веры, отказывались от пышной обрядности во имя экстатического единения с богом, призывали людей всех вероисповеданий к терпимости, состраданию, любви. Любой человек — индуист или мусульманин, брахман или неприкасаемый, грешник или святой — объявлялся частицей бога и заслуживал любви и сострадания. Трудно переоценить значение этого гуманного учения для тех жестоких веков, да и для нашего, не менее сурового времени. Вот почему имя Чайтаньи чтут и сегодня, и поток паломников в деревушку Майапур не иссякает. Другое дело, что нашлись люди, как всегда бывало в истории человечества, превратившие эту любовь и сострадание в источник безбедного существования: как оказалось, в этих неправдоподобно чистеньких деревнях живет причт многочисленных храмов, построенных на пожертвования прихожан.