Я хочу жить

— Я попытаюсь сам поймать какой-нибудь межпланетник, — целеустремлённо сообщил Ракос.

— Удачи. Сомневаюсь, конечно, что это получится… но ему явно не хватает моего кислорода, — тихо проговорил Огави, глядя на вновь распластавшегося по полу Луксонта, и закусил губу.

Саркисоид был близок к потере сознания. Он давно уже не мог говорить, отсутствующий взгляд его то и дело закатывающихся глаз не фокусировался ни на каких объектах. Вот уже несколько десятков раз, наверное, майя ильнур повторял призыв о помощи в молчащий эфир. Повторял и напряжённо вслушивался в монотонное шипение динамиков. Дыхание Луксонта начало урежаться, хрипы его прерывались, проглатывались… щель между губами уменьшилась, так ослабели мышцы.

— О нет, Кси! — Ракос бросился на пол и обхватил осторожно руками влажные от пота хрупкие плечи саркисоида. — Ты меня слышишь?! Он теряет сознание… Пожалуйста, Кси, не умирай! Не-е-ет!..

Майя разрыдался, как будто вместе с жизнью саркисоида он утратил бы последнюю надежду. И тут рядом раздался вдруг отчётливый голос антигма:

— У него тирометриновый транспорт кислорода?

Ракос обернулся и посмотрел на мохнатого соседа зарёванными глазами, как будто ничегошеньки не понял.

— Что?!

— Ну, кровь у него какого цвета? Поле ведь — эфир?!

— Да! И что?!

— У меня тоже. А кровь какого цвета?! — повторил Огави громче.

— Оранжевого…

Он взял лапками голову Луксонта и заглянул в его закатившиеся, стекленеющие глаза:

— Эй, альтруист! У тебя транспорт кислорода — тирометриновый?!

Вгляделся в лицо, припал ухом к посиневшим губам, а потом метнулся, достал откуда-то большущий шприц… и тут же, резким движением, воткнул его прямо себе в живот.

— А-а-а! Чёрт…

Из глаз Огави брызнули слёзы, но, невзирая на боль, он поднял взгляд на Ракоса и передал тому шприц, наполненный ярко-жёлтой жидкостью. Лапка антигма дрожала.

— Тирометрин!

— Что это за адская жижа?! — остолбенел майя.

— Кислородное депо моё, болван! — морщась от боли, крикнул антигм. — В вену ему вкати! Я ради этого… безумца… брюхо себе продырявил… Только посмей облажаться.

Он устало опустился у стены, тяжело дыша.

— А как же… реакции отторжения не будет, инопланетную кровь-то колоть?! — всё ещё медлил Ракос со шприцем в руке.

— Да это не кровь никакая, чистый тирометрин… Должен быть совместим… Коли, я сказал! А то всё равно помрёт твой саркисоид. Больно-то как…

Сердце саркисоида работало слабо, выдавая лишь тонкую ниточку сбивчивой, еле заметной пульсации. Сосуды едва просматривались под бледно-синей кожей. Но, приглядевшись, майя всё-таки нашёл один из них возле ключицы и осторожно ввёл иглу шприца. Начал медленно опускать поршень… Эффект последовал мгновенно. Саркисоид широко раскрыл свои большие изумрудные глаза, и в них вернулось осмысленное выражение. Совершенно спокойно вдохнул и выдохнул воздух.

И в этот самый момент ожил передатчик!

— Приём! Межпланетник Саркис слушает.

Ракос опять кинулся к приборам и схватился за микрофон, как утопающий за соломинку.

— Приём! Приём! Мы потерпели крушение! Это… — он запнулся, но лишь на пару секунд, оглядывая присутствующих, — пленники Гроноса.

— Ишь ты, пленником заделался… — тихо подметил Огави.

— Мы находимся в обломке корабля с отсеком связи! Пожалуйста, спасите! Здесь саркисоид, и он задыхается!.. И антигм, похоже, истекает кровью.

Огави едва не подпрыгнул! Вялость его точно рукой сняло. Он посмотрел вниз и, лицезрея жёлтую лужу под своей мохнатенькой тушкой, истошно заголосил:

— Я себе артерию проткнул! Я себе артерию проткнул, что ж теперь делать-то, ради тысячи солнц?! Лопни рыло пушняка, плинк его раззвезди, твою ж галактику!

— Замолчи! Кровотечение усилится, — резонно осадил его майя.

— Замолчи ты!!! Телепортируй себя в ансептум, в дальтовке себя сожги!.. О-о-о…

— Вот это ты выдал… — поразился Ракос потоку изошедших из пасти антигма ругательств.

— Да я жизнь свою ему отдал… — в конец разрыдался Огави, зажимая рукой область прокола. — Сумасшествие… заразно… А-а-а…

Обломок корабля успешно отбуксировали на поверхность планеты Саркис. Луксонт всё ещё оставался в сознании, когда сквозь обшивку прорезался лазерный луч и начал вскрывать стенку. Похоже, что тирометриновый подарок от Огави существенно ему помог.

— Ты как? — спросил Ракос у последнего, переведя к нему взгляд.

Антигм отвёл дрожащую лапку от раны и пропищал, жмуря глаза:

— Остановилось… Кровь остановилась!..

— Да ещё бы нет, — пожал плечами майя. — Устроил тут истерику, бессмертный.

— Заткнись! Я чуть не сдох!!!

Огави встрепенулся, забрызгав всё вокруг вновь проступившей жидкостью, и часто засопел от волнения. А Ракос бережно держал голову Луксонта в своей руке, переводя взгляд с его поверхностно колыхавшейся груди на лазер и обратно.

— Ну давайте… Скорее…

Первым на планету ступил Рако. Он осторожно опустил саркисоида на розоватую траву и улыбнулся. Слёзы всё ещё струились из его серебристых глаз, мерцая в свете восходящей звезды Намарту. Огави выбежал из обломка на своих ногах и замер, приоткрыв пасть. Проникновенная красота рассветного пейзажа Саркис, очевидно, передалась и ему.