Я – инквизитор

Все. Все карты биты. Если я и дальше буду выдумывать причины, почему не могу пойти, барон и его хозяин воспримут отказ за оскорбление, а я ещё не на настолько сошёл с ума, чтобы записывать во враги целого герцога.

– Тогда я весь ваш, барон.

Глава 23

Голову даю на отсечение, что проектировал все эти здания маленький, лысенький, плюгавенький человечишка с громадным самомнением и комплексом неполноценности по поводу своего роста. Как иначе объяснить их размеры?! Думаете одиннадцать твердынь – это предел гигантизма? Тогда вы не видели Университет в Алате! Здание в Москве тихо курит в сторонке, извиняюсь, даже по высоте. Как такое вообще возможно?! Башенных кранов у них тут нет – не изобрели и даже в проекте нет. Объяснение, которое я вижу для себя, только одно – магия. И это при том, что в своей жизни я встретился всего лишь с тремя представителями волшебной профессии, и они не горели желанием афишировать свои возможности на каждом шагу. Может, предание о похороненных под алтарем магах не такой уж и вымысел?

Но к черту магию, я про нее и раньше не часто вспоминал, а теперь и подавно. Моя цель – вот она.

Предположения подтвердились: Университет состоял из одиннадцати корпусов, – естественно, по числу конгрегаций – и занимал площадь едва ли не большую, чем та, на которой вокруг набережной высились бастионы. Только на этот раз все здания оказались выстроены на одной ее половине – полумесяцем, – каждое чуть-чуть доворачивая фасадом к геометрическому центру окружности. Черты строений не узнать было невозможно: архитектура в некоторой степени повторяла творения на площади святого Арсиния. Почти, да не совсем. В проекты внесли некоторые доработки: во-первых, только основания оказались массивно-литыми, все, что выше третьего яруса стройными, воздушными линиями взмывало ввысь, поражая легкостью форм. Во-вторых, окна. Превеликое множество окон, разбросанных по поверхности зданий, придавало им ощущение хрупкости и ажурности конструкций. Отсюда они смотрелись карамельной корочкой. Довершала картинку крыша с высоченными шпилями, портиками и прочими украшательствами, заставляющими народ каждый раз восхищенно задирать головы.

Все здания соединялись между собой то ли стеной, то ли переходом с открытыми галереями, сейчас напрочь забитыми людьми в разноцветных одеждах, – с такого расстояния не видно, но я бы предположил, что это студенты. Превеликая прорва студентов. Впрочем, отсюда не разглядеть, но я бы сказал, что их количество от корпуса к корпусу существенно различалось, – кое-где действительно много, а в вон между двумя с правого края – едва хватало, чтобы заполнить пространство.

На саму площадь просто так не пускали: барону пришлось перекинуться парой слов с дюжим монахом, который стоял в оцеплении, чтобы нас пропустили.

Надо сказать, что предусмотрительности подручного герцога можно было только порадоваться. Если пеший маршрут представлялся мне верхом неблагоразумия, то на лошадях мы добрались до цели за пару часов. И все это время нас сопровождал вид бурлящего от возбуждения города, жители которого в одночасье словно сошли с ума.

– Барон, – окликнул я его. – Я слышал, людям запрещено в праздник пользоваться лошадьми в этой части города!

Гариг лишь пожал плечами, из чего я сделал вывод: барон к людям не относится. Или имелись в виду какие-то другие люди?

Едва мы проехали заставу из сколоченных на совесть барьеров почти двухметровой высоты, которые перекрывали выход на площадь почти по всему периметру, барон направил лошадь к трёхэтажному павильону, построенному метрах в пятидесяти от гигантской сцены размером никак не меньше футбольного поля. Таких строений тут оказалось штук тридцать, каждое из них было украшено полотнищем с картинкой. На той, к которой мы направлялись, изображен лев со щитом и мечом. Морда зверя искусно передавала ярость животного. Герб на стене, видимо, изобразили, чтобы никто не перепутал, чье это владение, а сами домики – это трибуны с vip-секторами для избранных.

Рядом с герцогским – возвышался целый домище в пять этажей, вокруг которого выстроился отдельный караул из закованных в латы воинов, – настолько серьёзно вооружённых людей я тут ещё не встречал: забрала, кирасы, поножи. Они с безразличием провожали взглядами толпы гуляк, демонстрируя всем видом несравнимо более высокое положение и готовность втоптать в землю любого, осмелившегося потревожить покой сюзерена.

– Кому принадлежит небоскреб? – кивнул я головой в их сторону.

Барон оглянулся на меня, услышав необычное для себя сочетание слов, но в целом понял, что оно означает.

– Королю.

Ну да, конечно, следовало догадаться.

– Высоко же он забрался, – заметил я, рассматривая герб венценосной особы – все того же льва, но с короной, мечом и щитом на красном фоне.

– Королю положено видеть дальше всех, – сказал барон.

– А где заседают главы конгрегаций? Они же тоже будут на празднике?

Барон чуть помедлил.

– Со стороны университета. На помосте для них готовят отдельную ложу.