Я – Игрок

На первом этаже башни мне не удаётся обнаружить признаков жизни. Помещение больше похоже на некий склад. Повсюду свалены какие-то ящики, мешки и свёртки, а затхлый воздух лишь подтверждает, что здесь редко бывают люди. Пыль буквально летает в воздухе, танцуя в лучах закатного солнца, пробивающихся сквозь стёкла окон.

Ещё с десяток витков лестницы приводят меня на второй этаж, где всё, от пола до потолка, заполнено едой. Здесь можно обнаружить самые разнообразные продукты, от привычных сыров, мяса, хлеба, и овощей, до каких-то совсем уж экзотических на вид фруктов и деликатесов.

В окнах имеются форточки, которые сейчас слегка приоткрыты, обеспечивая помещению достаточное количество свежего воздуха. Несмотря на это, запахи различного вида съестного смешиваются, создавая в помещении ни с чем не сравнимое амбрэ.

Также я замечаю на столах среди гор еды прозрачные колбы странной формы со светло-голубой жидкостью. Из ничем не прикрытых горлышек клубится сизый пар, и от них ощутимо тянет холодом.

Конечно, я не алхимик, но думаю, что это вещество (чем бы оно не было), соприкасаясь с воздухом, охлаждает его. Что ж, отличное решение для хранения такого количества припасов.

Вскоре я оказываюсь на следующем этаже. Здесь тоже никого нет, несмотря на то, что помещение явно жилое. Несколько кроватей, стол, книжный шкаф, стулья, и… купальня, располагающаяся прямо в полу. Есть ещё и ширма из белой ткани, закрывающая один из углов помещения.

«Может, за ней отхожее место?» – вдруг приходит мне в голову неожиданная мысль. Я бы не удивился, окажись это правдой. Достаточно было взглянуть на купальню в полу, чтобы понять – такое, как минимум, возможно.

Не лучшие условия для жизни. Но ведь бывает и хуже.

Пробежавшись ещё раз глазами по комнате, я возвращаюсь на лестницу, чтобы подняться на четвёртый этаж.

Он встречает меня распахнутой настежь дверью. Едва я переступаю порог, как в нос бьёт сильный запах бумаги и краски. Эти ароматы мне хорошо знакомы, ведь многие часы своей жизни я провёл в аудитории Академии Игр, в которой каким-то чудом умещались довольно обширная библиотека и художественная мастерская.

В Академии были запрещены любые виды творчества. Ректорат обосновывал это тем, что тяга к прекрасному может губительно сказаться на магическом таланте. И только для изобразительного искусства делалось исключение. Почему – не знал никто, а управители учебного заведения не считали нужным что-то объяснять своим ученикам.

В виду того, что изобразительное искусство стало по своей сути чем-то запретным, к чему всё же можно было безнаказанно прикоснуться, оно сделалось весьма популярным среди учащихся.

Я не разделял их интереса и стремлений. «Зачем Игроку учиться рисовать?» – думал я, находя такое времяпрепровождение бессмысленным.

Тем не менее, я проводил более чем достаточно времени в библиотеке, делившей с художественной мастерской одну комнату. Благодаря этому мой организм впитывал в себя запах красок, который смешивался со знакомым мне ароматом бумаги.

Вот почему мне не составляет труда идентифицировать тот запах, что заполняет собой весь четвёртый этаж. Я вдыхаю его полной грудью, и на меня волной накатывают воспоминания о прошлом.

Что же до помещения, то оно битком забито колодами колдовских карт. Их здесь так много…

Сотни, нет, тысячи. Несколько тысяч колод заполняют собой всё пространство, практически не оставляя свободного места.

Карты лежат стопками на стеллажах и полках, на столах, специальных подставках, на подоконниках широких окон. Они даже громоздятся на полу, так что приходится смотреть под ноги, прежде чем сделать хоть шаг.

Я никогда не представлял, что существует место, в котором можно увидеть столько колдовских карт одновременно. Ступая как можно осторожнее – будто каждое моё неловкое движение может навсегда разрушить магию этого места – я медленно прохожу вдоль одного из стеллажей, рассматривая карты. Все они лежат лицевой стороной вверх, так что я легко могу видеть то, что изображено на тех, что лежат сверху колод.

Некоторые карты выглядят привычно, на глаза даже попадаются знакомые заклинания. Другие же, напротив, очень необычные, а иные и вовсе кажутся неимоверно древними.

Я задерживаю взгляд на одной из таких карт. На ней изображена высокая женщина, облачённая в серебристые латные доспехи. У неё очень длинные волосы, белоснежные как снег; они ниспадают на плечи, а их кончики достают до самых бёдер. В одной руке дама сжимает древко длинного копья.

Карта притягивает моё внимание не только из-за необычной рисовки (контуры изображения слегка смазаны, словно на рисунок вылили немного воды), но ещё из-за того, что я отчётливо чувствую её зов. Она взывает ко мне так же, как мы, Игроки, обращаемся силой разума к своим картам. Причём зов исходит не от всей колоды, а именно от этой, конкретной карты.

Не в силах устоять перед искушением, я касаюсь её поверхности двумя пальцами, мысленно приказывая ей пробудиться.

И она действительно оживает.