Я и оборотень

Тихий стон слетел с губ Риты, когда Гордей коснулся языком ее соска, втянул его в рот, чувствуя, как тот мгновенно затвердел и стал до крайности чувствительным. Возбуждение такой силы клокотало в нем, что он едва сдерживался, чтобы не взять ее прямо сейчас, не погрузиться в нее до основания, заявляя тем самым свои права на нее. Но с ней так нельзя. Даже в ту первую ночь, когда взял ее если не силой, то точно обманом, за которую ему теперь было стыдно, он старался быть нежным. Хоть бог ему свидетель, как сильно он тогда хотел ее, каких трудов ему стоило сдерживать свою страсть. Вот и сейчас он должен сначала подарить ей наслаждение, чтоб она захотела отблагодарить его, распахнулась ему навстречу.

Рука Гордея скользнула вниз и коснулась ее влажной сердцевинки. Она уже была готова, но он хотел, что она попросила… Палец нащупал самый чувствительный бугорок и принялся нежно теребить его. Своими губами Гордей ловил стоны, срывающиеся с губ Риты. Он приблизил ее к вершине, но остановился, не доводя до нее. Вздох разочарования вырвался из груди девушки, когда он убрал руку.

— Попроси, — прошептал ей Гордей в губы. — Скажи, что хочешь меня… — больше всего на свете он сейчас хотел услышать от нее слова любви, но просить об этом никогда не посмел бы, как и сам признаться в своих чувствах тоже не рискнул. Наверное, для это еще не пришло время. И наступит ли оно, Гордей не знал.

— Пожалуйста, — отозвалась она. — Я так хочу тебя!..

Терпеть и дальше он не смог. Он уже и сам плохо соображал от страсти, что вытеснила из головы все остальные мысли. Остатками разума стараясь быть нежным, он проник в ее лоно, что охватило его тесным и жарким кольцом, задавая ритм, погружаясь в наслаждение с головой.

Кажется, он выкрикнул ее имя, когда оргазм настиг его. А чуть раньше девочка под ним задрожала, достигнув той самой вершины.

Возбуждение никак не хотело отступать. Даже получив мощную разрядку, Гордей не переставал ее хотеть. И в этот момент, когда разум его все еще был затуманен страстью, он чуть не совершил непоправимого. Губы коснулись плеча любимой, а зубы едва не впились в нежную кожу. Инстинкт сыграл с ним злую шутку. Если бы не проблески разума, то на плече Риты уже красовалось бы клеймо принадлежности. И как отнесется к этому туманная ведьма, предугадать было невозможно. Одно Гордей понимал четко, что с ней так нельзя. Если на ней когда-нибудь и появится его клеймо, то только с ее согласия.

Он скатился с нее и уставился в потолок, все еще находясь во власти того, что едва не совершил.

— Тебе не понравилось? — голос Риты прозвучал грустно в предутренней темноте комнаты.

Глупенькая маленькая девочка! Да она сама не понимает, о чем говорит, и чего сейчас избежала.

Гордей молча обнял ее и притянул к себе, утыкаясь ей в шею, вдыхая аромат ее страсти.

— Я люблю тебя, — слова сами сорвались с губ, он даже сообразить ничего не успел.

Случилось то, чего он боялся. И реакция Риты стала именно такой, какой он и ожидал. Девушка в его руках напряглась, и Гордей готов был к тому, что она испугается, оттолкнет. Но этого не произошло. Почти сразу же она снова расслабилась и нашла его губы своими. Когда поцелуй закончился, она посмотрела на него своими ясными даже в темноте глазами и произнесла:

— Я не знаю, что такое любовь… Но если она существует, то, наверное, ты единственный, кого бы я смогла полюбить. И я рада, что ты любишь меня, — смущенно закончила и спрятала лицо у него на груди.

Это было не совсем то, что он хотел услышать в ответ. Наверное, хотел, потому что признания и сам от себя не ожидал. Но она повела себя честно, за что Гордей ей был признателен. Только вот заслужить ее любовь отныне стало смыслом его жизни. И понял он это именно после ее слов.

Глава 22

Проснулась я довольно поздно, когда солнце уже было высоко. Правда, если учитывать двухчасовую разницу во времени, то в общем-то поспала я разве что на час дольше обычного. Но и не на рассвете встала, как периодически делала дома. И что-то мне подсказывало, что здесь нет нужды ловить первые лучи солнца, которые для туманной ведьмы были самыми ценными и насыщенными энергией. Здесь все было по-другому, и само светило отличалось от привычного, как и та сила, что получала от него.

Первое, что почувствовала, был запах чего-то жареного, и он приятно щекотал ноздри. Неужто Гордей готовит?! Вот, наверное, картина — загляденье, да и только. Но маленькую кухоньку я нашла пустой, разве что под полотенцем меня дожидался завтрак.

Так приятно пахли небольшие круглые лепешки, которые даже были еще теплые. На плите я нашла казанок с маслом, и мои предположения подтвердились — лепешки испек Гордей. И кажется, назывались они «пури». А может и нет, потому что я читала, что этих лепешек здесь столько видов, и местные жители их так любят и едят со всем подряд, что это могла быть любая из них. Мне же предлагалось отведать лепешек с тушеными овощами, которые тоже стояли на столе в небольшой мисочке и были еще теплыми.