Я и оборотень

Огонь повсюду. Он лижет своими смертельными языками небольшие постройки, скользит по траве, перекидывается на деревья. Крики, стоны, боль — ими пропитано то место, которое вот-вот исчезнет с лица земли. Уцелевшие люди мечутся по острову, но и их настигает кара в лицах огромных воинов, закованных в доспехи. Они крушат все, что встает на их пути: молодых, стариков, детей… От их карающих мечей невозможно скрыться, разве что выбрать огонь, а вместе с ним и адскую боль.

Небольшая группа женщин появляется в центре смертельного хаоса. Они становятся в круг, спинами друг к другу. Простирают руки к небу, которое сияет равнодушным голубым цветом над их головами, и начинают читать заклинание. Это заклинание должно уничтожить тех, кто уже практически истребил людей тумана. Оно обязано спасти тех, кто все еще остается в живых.

Я понимаю каждое слово. Мои губы шевелятся, повторяя за ведьмами, а из глаз безостановочно катятся слезы. Сколько смертей! Кому мешал народ, живущий спокойно не маленьком островке, скрытом от посторонних глаз, не причинявший людям вреда? Сколько же фанатичной злобы должно быть в тех, кто не пощадил даже безвинных, не наделенных магией?

Их осталось так мало, что все они поместились в одной лодке, что стремительно удаляется от острова, окруженного проклятьем. Только вот в спешке они не замечают, что последний выживший инквизитор кидается за ними в погоню. Он одержим звериной злостью и жаждой крови тех, кто расправился с его собратьями…

Я никогда даже не представляла себе, как именно убивали того, чей дух сейчас охотится за мной. И не потому что мне было страшно, нет. А потому, что в глубине души я считала, что он заслуживает самой ужасной смерти, какая только может быть. Вспоминался фильм «Мумия», когда живого человека похоронили заживо, и жуки скарабеи медленно пожирали его плоть. Но даже такая смерть мне казалась слишком гуманной. И я боялась об этом думать, чтоб не разочароваться прежде всего в себе, ужаснуться собственной жестокости.

Ведьм, что окружили обездвиженного и коленопреклоненного инквизитора, интересовал, прежде всего, результат. И так же как и он, разум их замутила месть. Они хотели его изничтожить, не оставить даже воспоминания о нем на земле, и ни одна из них не подумала, что он уже проклят (ведь он вырвался с уже проклятого острова), и душа его отныне находится во власти духов, управляющих проклятиями. И когда смертельное заклинание пало на его голову, а сам он попал в мир духов проклятых, то произошла реакция. Нельзя убить того, кто обречен на скорую смерть. Таковы непреложные правила в магическом мире. Дух такого существа со временем становится слишком силен, настолько силен, что может возрождаться. Ему нужно лишь время, чтобы накопить сил и снова вернуться на землю. Что и произошло, собственно.

Видение исчезло, холод отступил. Ко мне вернулась способность слышать и двигаться. Но почти сразу же появились они — голоса душ, что молили об избавлении от проклятья. И я не знала, что доставляет большую муку: эти мольбы или воспоминания и видениях.

Так продолжалось до тех пор, пока из дальнего астрального путешествия не вернулась моя энергия. Именно она прогнала голоса, привычно защитила мое тело и разум от вмешательства из вне. Но времени ее отсутствия хватило, чтобы я поняла одну простую вещь: если я не помогу несчастным душам, вынужденным скитаться на проклятом острове, этого не сможет сделать никто. Понятия не имела, почему именно я, но именно об этом собиралась подумать, как только мы расправимся с инквизитором. Оставалось надеяться, что сестры-ведьмы быстро доберутся до нас с Гордеем.

Я вернулась в дом одновременно с тем, как пробудился Гордей.

— Как все прошло? — спросил он.

— Хорошо, — ответила, не имея пока никакого желания ничего ему рассказывать. Сначала я должна сама понять многое, а потом уж с кем-то делиться или просить совета.

— Чем планируешь заняться? — посмотрел он на небо.

Я же изучала море, которое все еще штормило, но волны стали заметно меньше.

— Предлагаю приготовить что-нибудь на ужин, а потом искупаться, — улыбнулась я. Это не было бравадой, как и глупостью тоже не являлось. Я действительно хотела окунуться в прохладные воды, наплаваться до ломоты в суставах. И это море было мое, родное, теперь я это знала точно. Где-то там, ближе к линии горизонта, мой родной остров, на который я в скором времени планирую отправиться. А море мне в этом поможет — укажет путь, примет в свои надежные воды. Ведь не только голоса меня манили, но и оно тоже. Именно его шепот смешивался с голосами, создавая своеобразный аккомпанемент.

Глава 23

— Не уверен, что в нем можно купаться.

Мы с Гордеем стояли на берегу и смотрели на волны. Ну да, успокаиваться море пока не собиралось, видно, не набушевалось еще всласть. И волны выглядели довольно агрессивными. Но я не сомневалась.

— Можно, — уверенно кивнула и принялась раздеваться под скептическим взглядом моего самого недоверчивого медведя в мире.