Я и мой Псих

Я настолько выпала из реальности, что когда губы Лонгвея прикоснулись к моим, вздрогнула. В груди соленый комок, едва дышать сквозь него получалось. Ещё один поцелуй, совсем легкий, и я едва не всхлипнула.

Только, чтобы не дать слезам пролиться, сама потянулась вверх. Без нежности и совсем не осторожно, скорее требовательно поцеловала его. Лонгвей не обманул моих ожиданий хотя бы в этом — ответил сразу и со всем пылом, на который был способен. Удивительно, что во время всей этой нелепой ссоры он еще не дошел до действий. И я загорелась от него. Собственно, этого и добивалась. Забыться, не думать, не плакать и всё равно как, каким способом.

Даже ту малость одежды, что на мне была, Лонгвею не хватило терпения снять до конца. Верхнюю часть купальника просто задрал вверх, а нижнюю так до конца и не снял, стянув до коленей, согнув мне ноги, и тут же вошел. Его нетерпеливость небольшой болью отозвалась, но это было даже кстати. Чем дальше, тем легче моё тело отзывалось ему. Даже интересно иногда было, у всех так… хорошо получается? Мне казалось, что Лонгвей отлично знает, что и как надо делать. И я эти знания быстро приобретала, просто чувствуя, как. Небольшой дискомфорт уже потерял значение, смытый другими и более сильными и значимыми ощущениями. Мы целовались беспрерывно, прижимаясь друг другу так тесно, как только возможно было. Я сама освободила ногу и обхватила его ногами и руками, вжимая в себя. Почти плавясь от его жара, и от того, что внутри полыхало благодаря ему. Скручиваясь в тугой узел всё сильнее, на пределе терпения. Пока не вспыхнули одновременно, выворачивая судорогой каждую клеточку.

Удивительно, но Лонгвей уснул сразу после. Воспользовавшись неожиданным затишьем, я ушла в ванную комнату. Набрала ванну и, погрузившись в воду, сделала вид, что наслаждаюсь покоем и одиночеством. Я же только этим в последнее время занимаюсь… Делаю вид. Только сама не понимаю, чего или кого.

Зачем же он…

Почему ТАК всё обернулось? Любит… Если вдуматься, я этому действительно верю? Или просто хочу верить? Безусловный рефлекс, требующий взаимности? Трудно понять. Слишком запутанно и слишком много жестокости неоправданной в наших отношениях. И даже не это важно. Я тоже его люблю. Но дальше, что я собиралась с этим делать? Ничего. Была ли эта связь, или не было… она ничего не меняет. Любовь прощает, понимает, бережет, жертвует. Я так думала. Пусть не позволяла себе даже мечтать о таком, но в глубине души этот эталон существовал. Совсем не так, как у нас с Лонгвеем. Бесконечная борьба — вот что нас вместе олицетворяло. Есть ли здесь место любви? Оказалось, есть. И что дальше?

Но если всё не так, как мне думалось… Я просто должна это уничтожить? Как собственно и собиралась. Уйти и пусть не сразу, но забыть. Говорят, время всё лечит… Не попытаться даже? Кажется, шансов нет, мы друг друга не понимаем, и, в то же время, мы сейчас вместе. Как разорвать эти чувства? Как прекратить отношения?

Лонгвей вошел, сонно потирая глаза. Совсем не смущаясь своей наготы, а вот я тут же отвела глаза. Хотя знала уже, что он красивый везде. Идеален с ног до головы. Не спрашивая, он залез ко мне в ванну, устроившись за моей спиной. В итоге я полулежала на его груди. Он терся лицом о мои волосы, тыкался носом в шею.

— Почему только меня?

— Что?

— Ты сказал… — повторить фразу целиком у меня не хватило решимости.

— Сказал, как чувствую. Что в этом не понятного?

— Всё не понятно.

— Не это я хотел услышать.

— А что?

— Что ты ко мне испытываешь? Скажи уже.

— А что я должна чувствовать? Как ты думаешь?

— Я знаю только, что я хочу, чтобы ты чувствовала. Поэтому спрашиваю.

— Ты столько меня пугал… — словно какой-то замок сдерживающий в этот момент во мне открылся, выпуская на свободу все, что так долго держала только в себе и для себя.

— Пугал? И только?

— Очень сильно пугал! Особенно в начале, когда я только пришла в особняк.

— Я с тобой не разговаривал даже.

— Зато смотрел так, что я едва в обморок от страха не падала.

— Правда? — мне показалось, я услышала в его голосе смущение. Он ещё теснее сжал меня, уткнулся в шею и из-за этого не совсем внятно произнес: — Когда тебя видел, дыхание перехватывало. Ничего внятного точно бы не сказал.

Внутри словно ухнуло что-то вниз с большой высоты…

— Чт… что?!

— Тогда после аварии… Я так чётко тебя увидел, будто впервые глаза открыл.

— Там же было темно… — моё замечание прозвучало нелепым, но он его и не услышал будто.

— И шарф… Мне потом сказали, что я даже в бессознательном состоянии его так и не выпустил из рук. Не знаю… Может быть, странно прозвучит, но он был… Тёплый.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он говорил, а я дышать боялась, чтобы не пропустить ни единого слова. Кажется, ему не очень легко давались слова, и замолчать он мог в любую секунду.

— А когда в больнице тебя увидел… Дыхание перехватило, и сказать ничего не мог. Ты хотя бы представляешь, сколько людей тебя искали?!

— Искали?!

— Как ты прошла мимо камер?

— Каких?

— В больнице! На дороге их не оказалось.