Я и мой Псих

Оказавшись на поверхности, я успела отплыть к берегу совсем чуть-чуть, когда он всплыл.

— Я сказал тебе не прыгать! — заорал он, яростно встряхнув головой, так, что брызги во все стороны полетели.

Я молча ускорилась и быстро оказалась на берегу. Но до лестницы наверх дойти не успела, Лонгвей догнал, схватил за руку и так дернул, что я едва не упала.

— Я не разрешал тебе прыгать!

— Я не спрашивала разрешения.

— Что?!

Я стала вырывать руку, он держал меня слишком крепко.

— Если бы ты прыгнул на пару секунд раньше, мы столкнулись бы в воде и могли серьезно пострадать. Ты подверг нас опасности гораздо больше.

Он выпустил мою руку, но моя обретенная свобода длилась всего мгновение. Тут же взвалил меня на плечо и почти бегом направился к лестнице. Я даже испугаться не успела, как он уже преодолел ее, и мы оказались в лифте.

— Пусти! Я могу сама идти!

Мои брыкания его совершенно не задевали! Когда же это прекратится? Хватает, когда вздумается и делает все что хочет!

Я, кажется, никогда так сильно на него не злилась. Просто в бешенство впала. Наверное, все накопленное за время нашего знакомства разом вспыхнуло и потребовало выхода.

Лонгвей донес меня до кровати и отпустил, сам тут же навалившись сверху. Я попыталась его спихнуть с себя, но это было всё равно что в стену упираться. Это чувство бессилия ещё больше выводило из себя, я как с ума сошла. Чтобы я не делала, он не слушал. Чтобы я не делала, он поступает, так как считает правильным для себя! Это душило меня! Я вырывалась и вырывалась.

Но, как я говорила, на мои попытки освободиться, он не реагировал. Я была готова в волосы ему вцепиться, но в итоге он зафиксировал мои руки над головой и прижал к кровати так, что я и пошевелиться не могла.

— Не смей рисковать собой.

От его спокойного тона я еще больше взбесилась и сделала единственное, что мне было сейчас доступно — дотянулась и укусила его в плечо. Он зашипел от боли, но не сдвинулся и не отпустил.

— Не смей меня больше пугать, — будто ничего не произошло, тон не изменился ни на йоту!

— Пугать?! То, что ты сейчас делаешь, пугает меня гораздо больше!

— Ты сама виновата! Я сказал — не делать! Я запретил!

— Ты не можешь мне ничего запрещать! — я снова попыталась его сдвинуть, всем телом напряглась, пытаясь спихнуть, но он даже на миллиметр не сдвинулся!

— Не могу?

Я застыла. Потому что то, как он это сказал, меня по-настоящему напугало.

— Отпусти…

Вместо ответа он наклонился и закрыл мне рот своим. Я сцепила зубы изо всех сил.

— Я уже столько раз говорил — ты моя. У тебя нет права подвергать себя опасности!

— Нельзя просто назвать кого-то своим, — уже гораздо тише, но не менее упрямо ответила я.

— Что ты ещё хочешь? Чего ещё я тебе не дал?

— Дал?! Ты отобрал все, что у меня было!

— Нищенскую жизнь? Каторжную работу? Их я отбирал?! Или возможность уйти к кому-то ещё?!

— Что за бред опять! К кому я должна уходить?!

— Мин? Это он? Да? Отвечай! Вокруг тебя постоянно кто-то вьется! Кто — я спрашиваю!

— Никто! Верни мне мою жизнь и мою работу! Я её люблю!

— А меня? — наряжено процедил он.

Я задохнулась просто от его вопроса. Он спрашивал совершенно серьезно. Я растерялась и молчала.

— Почему только я люблю тебя?! Почему?!

Он словно вспыхнул, дойдя до критической точки. Стал меня целовать без разбору, куда придется и всё повторял это «Почему». Его губы словно жалили. Не причиняя боли, но чувство было такое будто он касается обнаженных нервов. Невыносимо!

— Ты меня не любишь! — крикнула почти, лишь бы избавиться от этого мучения.

Лонгвей остановился. Его тяжелые дыхание касалось меня. А потом он поднял голову, чтобы видеть моё лицо и свершено спокойно сказал:

— Я люблю только тебя.

23 глава

Я почти услышала этот щелчок, после того, как мир снова закрутился вокруг меня и, сделав полный оборот, вернулся в привычные рамки. Моё забытье развеялось. Обычно в сказках на этих словах действие заканчивается, подразумевая под собой счастливое завершение истории. Только у меня было не так. Моя сказка тоже закончилась, вот только счастья по этому поводу я не ощущала.

Зачем же он так…

Рано или поздно кто-то должен был сказать эти слова? Ведь так? Но почему я настолько не готова была к тому, что именно он скажет их первым? Уже смирилась, решив, что его зацикленность на мне не более чем физическое влечение — банальная страсть, которая вспыхнула и, не получив разрядки, только сильнее разгоралась. Собственничество оттуда же — просто Лонгвей, имея всё по первому желанию, не слишком часто испытывал жажду чего-то. А так долго добиваясь, проявил себя во всей красе, опасаясь потерять вожделенную добычу.

Так просто. Понятно. Логично. Если не брать в расчет то, что ни логике, ни контролю не поддается.

Зачем же он так жесток…

Как всё это выглядело со стороны? Даже в этот момент, коснись нас сторонний взгляд — пара любовников в обоюдном желании сплелись на постели. Именно любовников, потому что не только страсть, как, оказалось, связала и опутала нас. Как же так вышло, что с такими исходными данными всё совсем наоборот?