И все же…

Однако откройте страницы этого дневника с записями за октябрь 1962 года, и обнаружите, как эта администрация лихорадочно импровизирует, как плохо ее снабжают информацией «разведывательные» службы, как она меняет решения и колеблется и с тревогой осознает, что мужлан Хрущев ее обставляет. Если кто и предстает спокойным и мудрым, а также умным, так это Аверелл Гарриман. Описывая более затяжную конфронтацию с диксикратами, выступавшими против зачисления Джеймса Мередита в Миссисипский университет, мемуарист Шлезингер показывает нам президента, столкнувшегося с политическими боссами себе под стать, как будто он сам был еще одним губернатором штата, пытающимся убедить других. (Кеннеди умел быть жестче, когда требовалось: Шлезингер был в комнате, когда лидер свободного мира упрекнул Мартина Лютера Кинга и А. Филипа Рэндольфа, что шериф «Булл» Коннор «сделал для гражданских прав больше многих других», а предлагаемый «Марш на Вашингтон» — попытка заставить его вести переговоры под дулом пистолета.)

Таким образом, мы еще раз убеждаемся, насколько каждодневные записи ценней попыток обобщений задним числом и величественных панорам или теорий. Полагаю, Шлезингер не желал, чтобы его предыдущий герой Эдлай Стивенсон вошел в историю как тщеславный, слабый и самовлюбленный тип, но именно такое впечатление неминуемо возникает после прочтения ряда метких миниатюрных зарисовок о мимолетных встречах. И как у кого-то хватает самонадеянности утверждать, что война в Индокитае была войной Джонсона, а не Кеннеди, когда Шлезингер пишет о том, что в декабре 1963 года Джон Кеннеди все еще придерживался «прежних взглядов» и спрашивал Майка Форрестола: «Не думаете ли вы, что ситуация во Вьетнаме безнадежнее, чем когда-либо прежде?»

Немного сбавим масштаб величия: действительно ли Исайя Берлин назвал Эванджелин Брюс «страшной занудой»? (Если так, здесь звонит колокол по десятилетиям «особых отношений» джорджтаунской элиты.) И действительно ли Шлезингер и Бобби Кеннеди «устроили шутливое соперничество» за восхитительную Мэрилин Монро после вечера в мае 1962 года в Мэдисон-сквер-гарден по случаю дня рождения Джона Кеннеди? Есть какая-то беззастенчивая наивность в том, как Шлезингер фиксирует его подвиги Галахада — сегодня печально известные и не столько затушевываемые, сколько не замечаемые. Однако не говорится о резком ухудшении состояния здоровья и брака Кеннеди, а Джудит Кемпбелл Экснер упомянута лишь раз.

Полностью этого не объясняет ни партийность, ни простодушие. По мере того, как дневниковые записи продолжаются, американская политика научается как-то жить без Кеннеди, а Шлезингер научается видеть насквозь отдельных демократов и даже определенных насельников Белого дома. Не прочтя увлекательных страниц о выборах 1980 года, никогда бы не заподозрил, насколько Шлезингер и его круг презирали Джимми Картера и надеялись, в сущности, на избрание Рональда Рейгана. (Оказывается, Джордж Макговерн и все члены его семьи в 1976 году проголосовали за Джеральда Форда, лишь бы не допустить ужасного Картера в Белый дом. В 1980 году сам Шлезингер был за безмозглого христианского фундаменталиста Джона Андерсона — за кого угодно, только не за деревенщину из Плейнс, штат Джорджия, и его ужасного подручного Бжезинского.)

Надо признать, большая часть всего этого доносится до нас сквозь завесу томительной пурги обедов и коктейлей в «Ле Кирк», «Сенчури клаб» и Совете по международным отношениям с летящей в глаза снежной крупой из ван ден Хювелов, Плимптонов, Стайронов и Мейлеров. На каждом шагу Шлезингер встречает человека не привычного милого круга, а кого-то вроде Мика Джаггера или Эбби Хоффмана и издает псевдостарческий возглас изумления, что подобные люди еще ходят и говорят, однако еще одним Генри Ченноном я бы его никогда не назвал. Лучшая многосерийная шутка — а подобная есть у каждого хорошего автора дневника — начинается с переездом весной 1980 года на Манхэттен, прямо под бок Шлезингера, Ричарда Никсона, привнося комизма и нейтрализуя желчную горечь от провала гротескной кампании Тедди Кеннеди против Картера. Вот фрагмент одной из таких записей:

«Совсем немного из наблюдений [за Никсоном]… хотя я и отдергиваю шторы рано утром, часов около 7, огонь в его камине обычно уже горит. Чтобы вы не слишком прониклись к нему почтением за столь ранний подъем, замечу, что Никсоны обедают, кажется, около 6, в час или за час до того, как мы выпиваем предобеденный аперитив, и к 9 дом, как правило, уже погружен в темноту. Детское по меркам Нью-Йорка время».

К кампании Кеннеди Шлезингер написал антибиографию Никсона для выборов 1960 года, придя к выводу: