И все-таки это судьба

– Здравствуйте! Вы будете проводить собрание? Мне сказали, к вам можно обратиться. – Представительный мужчина в костюме и очках. Нос с небольшой горбинкой, но очень благородной, римской такой. На голове наметилась лысина, ничуть, впрочем, не портившая незнакомца. Губы чуть тонковаты. Таких губ Дина не любила. Их обладатели казались ей жесткими, хитрыми и даже злыми. Хотя как она может судить? Ее внешность тоже мало кого может обрадовать. Волосы секущиеся и уже местами седые. Икры пухлые, живот выпирает. Это раньше Дина была вполне симпатичной, а в последнее время раздалась. Сидит сиднем целыми днями, питается бутербродами, а вечером бабушкиной совсем не диетической стряпней. Бабушка то картошки нажарит, то блинчиков напечет и подкладывает, подкладывает.

– Ешь, горемычная!

А потом сама же и выговаривает:

– Худеть тебе надо, Динка. Ни один мужик не позарится.

Не позарится – ну и ладно. Дине не мужик нужен, а гений. Чтобы не такой, как у всех. Чтобы особенный. А нет таких – и не надо. Мы издалека полюбуемся, и достаточно. А для грез нам Шопена хватает. Он и очков не носил, и волосы у него были густые, и губы, кстати, пухлые. Дались ей эти губы. Просто вошел человек, задал вопрос, надо ответить.

– Да, собрание скоро начнется, подождите в коридоре.

– Видите ли, я хотел бы поговорить с вами наедине. – Мужчина вошел в кабинет и, закрыв за собой дверь, уселся на стул. Дина невольно нахмурилась: искусство не терпит бесцеремонности. – Вопрос у меня личный.

– Личный? – Она почувствовала, что краснеет. Ох уж эта творческая ранимость и сентиментальность. Мало ли какой у человека может быть личный вопрос. Он его личный, а к ней пока отношения не имеет. Так и есть.

– Мне бы о занятиях договориться.

– Боюсь, у нас только до восемнадцати. – Она успокоилась и даже позволила себе улыбнуться. Вроде серьезный человек, а такой смешной.

– Это меня вполне устроит. Позже и не надо. Лучше в дневное время.

Дина снова смутилась:

– Вы меня не поняли. Занятия для детей, до восемнадцати лет.

– А мне не для себя. Для дочери. Ей шесть, в следующем году в школу пойдет, ну и к вам сюда хотим отдать. Только она уже второй год просит пианино. Купили вот, и стоит, можно ведь и начать играть, как вы считаете?

– Можно. Вам надо обратиться к директору с письменным заявлением, и ее возьмут на фортепиано без зачисления в музыкальную школу. – Она посмотрела на часы. Пора было начинать собрание. Она встала. – Директор принимает по понедельникам и четвергам с восемнадцати до двадцати (это я о времени, а не о возрасте). Но вы можете оставить заявление у секретаря, вас, то есть дочку, пригласят на прослушивание.

– Подождите! – Он тоже встал и теперь закрывал Дине выход. – Вы не поняли, я бы хотел договориться о частных уроках.

– Да? – Дина растерялась. – А почему со мной? Кто-то рекомендовал?

– Ну да, женщина из охраны.

Все ясно. Пришел наобум. Дитятко топает ножкой и требует «учителя танцев», а заботливый папочка готов выполнить любую прихоть.

– Мне сказали, что из преподавателей фортепиано сейчас свободны только вы, потому что будете вести собрание.

– Понятно. – Что ж, на ловца и зверь бежит. Если Дина так ему нужна, то он, наверное, не откажется. – Я соглашусь заниматься с вашей…

– Соней.

Ну да, сейчас вокруг одни Лизы и Сони, будто Наташи, Юли, Лены разом вычеркнуты из списка имен.

– …с вашей Соней, если вы согласитесь принять участие в субботнике.

– А нельзя ли как-то финансово…

– Нельзя! – вышло грубовато, но эффективно. Он, капитулируя, поднял руки вверх. – Оставьте ваш телефон у секретаря. Я позвоню.

– А можно я подожду до конца собрания?

Она пожала плечами. Делать человеку нечего – штаны просиживать. Дома его, что ли, не ждут?

– Пожалуйста. В зал тогда пройдите. У нас сначала концерт. Вы музыку любите?

– Очень!

Сердце Дины сбилось с ритма, затрепыхалось. Мало ли людей на свете любит музыку. Почему же мнение этого незнакомца оказалось для нее таким важным? Устала, наверное. Она выскользнула из кабинета, мужчина вышел следом. Повернула ключ в замке затаив дыхание. Только бы не встретиться взглядом, только бы не коснуться плечом. И что за наваждение? У него же дочь, семья. И что за напасть такая?! Ну, любит человек музыку, он же от этого не становится гениальным музыкантом. А если он гений в какой-то другой области? Ну что за мысли, право. Ерунда какая-то. У нее собрание впереди, а в голове чепуха.

Дина вошла в зал и обратилась к аудитории: