И все-таки это судьба

– Я просто предлагаю не вешать ярлыки. Если человек не понимает ту музыку, которую принято называть классической, это еще не значит, что он ограничен, глуп и бескультурен. – Он снова добавил звук.

Дина тоже фыркнула в ответ довольно громко:

– А вы, как я посмотрю, полагаете, что человек, захрапевший на концерте классической музыки, – образец ума и воспитанности?

Надо же! Снова смутился. Проблески совести говорят в его пользу. Стыдно все же голубчику.

– Я уснул, потому что устал. Приехал после работы…

– Все не с бала-маскарада пожаловали.

– Я не собираюсь оправдываться. Вы обвинили меня в обмане, а я не врал. Просто у нас с вами разные вкусы, но это не значит, что я не люблю музыку. Джаз люблю, рок.

– В таком случае почему бы вам не обратиться к Кинчеву или Шевчуку? Они будут вашей дочери намного полезнее, чем я.

– Ого! Да вы не так уж и… – Интересно, что он хотел сказать? Не так уж отстала, тупа, ограничена? Да, никогда не заслушивалась «Алисой» или «ДДТ», разве что «Наутилус…» задевал за живое. Ну да, эти школьные дискотеки, раненый крик «Я хочу быть с тобой!», робкие танцы в обнимку. Не у Дины, конечно, у одноклассниц, но она же не глуха, не слепа и не бесчувственна.

– Да, я имею представление и о роке, и о джазе. Элингтона даже слушаю иногда. Поэтому мой вам совет: не теряйте времени и ведите дочь по своему пути.

– Никто не читает Пастернака, не познакомившись с Пушкиным. Она должна узнать многое и сделать свой выбор. Если я говорю, что не понимаю и не сочувствую классике, это не означает, что я не узнаю «Полета валькирии», «Турецкого марша» или «Времен года». Кажется, сегодня была «Зима».

– Вы же спали!

– Наверное, вы не слишком внимательно наблюдали за мной в конце концерта.

Дина вспыхнула до корней волос, вспомнив о своих мыслях в начале.

– Послушайте, Дина Дмитриевна. – Ого! Узнал ее имя-отчество – предусмотрительно. – Я не хотел вас обидеть или как-то оскорбить. Я действительно хочу, чтобы дочка училась играть на фортепиано, тем более что она на этом настаивает. В конце концов, отнюдь не у всех музыкантов родители, как, например, у Мацуева, из мира музыки. – И снова Дина поразилась, что он при своем отношении к классике знает, что отец у Дениса Мацуева – композитор, а мать – педагог по фортепиано. – Конечно, если я вам так неприятен, вы вправе мне отказать. Но тогда хотя бы порекомендуйте, к кому обратиться, не сочтите за труд. – Он даже ножкой шаркнул. Издевается над ее благовоспитанностью, которую скорее всего считает ханжеством. Ну уж нет! Никакая она не ханжа.

– Пишите телефон. Я позвоню, условимся о занятиях.

– Отлично! – Он протянул ей визитку. – Когда субботник?

– В субботу.

– ?

– В эту.

– Но сегодня четверг.

Дина пожала плечами. Уговор есть уговор.

– Буду, – коротко бросил он и вышел за дверь.

Дина еще какое-то время, опершись о стену, стояла в замешательстве. Она не могла определить, какая из эмоций владеет ею больше остальных. Все еще не схлынувшее раздражение от его пафоса в доказательстве своей правоты? Хотя он наверняка счел пафосной именно ее. Или удивление от неординарности его суждений и неожиданно правильной жизненной установки? Или растерянность от встречи с человеком с ясным осознанием своего пути, умеющим при этом понять, что у других, даже у собственной дочери, путь может быть совсем иным. Редкое, очень редкое качество. Обычно других меряют по себе. И Дина не исключение. Разбирается человек в классике – молодец. А нет – недоучка. И все-таки, спустя какие-то мгновения, из гаммы Дининых чувств выделилась и зазвучала громче других одна-единственная нота – нота ожидания. Ожидания субботы, ожидания новой встречи. Какая глупость! Дина передернула плечами, тряхнула своим тонким хвостиком и пошла домой. Если бы кто-то встретился ей, скачущей вниз по лестнице через ступеньку, он бы без сомнения назвал ее прехорошенькой.

Мила

– Пятница – развратница! – Трубка орала кокетливым Алкиным голосом.

– Ты приняла с утра пораньше? – Мила взглянула в левое зеркало и перестроилась, прибавив газу.

– Я выпроводила детишек в школу, мужа на работу и готова отдыхать.

– Завидую.

– А у тебя какие планы? – И снова это непонятное кокетство, свойственное, конечно, подруге, но необъяснимое в восемь утра и по телефону.

– Совещание, планерка, мозговой штурм, две встречи, работа с документами, часам к девяти освобожусь.

– И-и-и? – Практически видно, как пухлые губы Аллочки растягиваются в торжествующей улыбке. С чего бы это?

– И поползу домой усталой черепахой.

– Домой? – Голос подруги удивленно дрогнул.

– Ну да. А что, есть предложения? Твои отправились в школу и на работу на неделю?

– Нет, конечно. Просто… – Аллочка растерянно замолчала.

– Что? Что просто? – Вот ведь придурок на «Ауди». Ну что семафорить? Еще и гудит, козел! Не видит, что ли, справа фуры сплошняком идут, под них лезть? Спешит он, понимаете ли. Ничего, подождешь, вот теперь назло пропускать не стану.

– А вчера ты чем занималась?

– На работе была. И вообще, Ал, я за рулем.

Подруга, пропустив последнее мимо ушей, продолжила как ни в чем не бывало:

– А после работы?