И все-таки это судьба

Но тут уговоры не действовали. Бабушка продолжала атаковать и даже как-то явилась к Дине на работу, чтобы «разведать обстановку и посмотреть, нет ли тут подходящих кадров». Слава богу, достойного впечатления на бабушку ни один из двух Дининых сослуживцев не произвел. Но попытки выдать внучку замуж на том не заканчивались:

– Вокруг же тебя дети. А у них, кстати, есть родители.

– И?..

– И не только мамы.

– Это прекрасно, когда у ребенка есть и мама, и папа. Уж я-то знаю.

– А еще ты знаешь, что папа в один прекрасный момент может переехать к кому-то помоложе и посимпатичнее.

– Бабуль, момент совсем не прекрасный и ко мне отношения никогда иметь не будет.

– Ну, хорошо, но ведь есть уже разведенные, а ребенка на музыку водят.

– Есть, наверное, только мне не встречались. Во всяком случае, у них на лбу не написано.

– А ты пошерсти!

– Где?

– На собраниях, например. Надо ведь и пользу какую-то получать. А то за спасибо за Ольгу отдуваешься, а проку никакого.

– Мне что, при входе анкеты раздавать с графой о семейном положении?

– Отличная мысль!

– Бабулечка, родная, я тебя очень прошу, давай не будем говорить об этом. И не переживай так, хорошо?

Уговоры, уговоры, уговоры. Бесполезные. Что для одной, что для другой. Но это только на первый взгляд. Кроме сознательного, существует еще и область бессознательного, которую человек не замечает. Вот и бабушка не заметила, как стала реже упрекать внучку в нелюдимости и отсутствии интереса к противоположному полу. А Дина, сама того не понимая, в дни родительских собраний вся как-то подбиралась, преображалась. Нет, она не распускала мышиный хвостик и не красила глаза, но прикалывала к отвороту блузки бабушкину брошь или повязывала на шею легкую бирюзовую косынку из органзы, которую так любила мама, а вместо удобных мокасин надевала туфли на широком, невысоком, но все же каблуке. Вот и все преображение. И никаких мыслей, никаких взглядов, никакого кокетства. Да и кто приходит на собрание? Мамы, бабушки, дедушки, наконец. Папы балуют своим присутствием редко. Жаль. Пап было бы легче сагитировать на субботники, им было бы неудобно отказаться – они же мужчины. Может, сегодня повезет и найдется парочка добровольцев на покраску забора.

Дина отпустила нерадивую ученицу. Пятнадцать минут до начала. Коридор уже наполнился гулом голосов, покашливаний и приветствий. За одной стеной разыгрывалась виолончелистка Леночка Зайцева – звезда и надежда их школы. Ее показывали везде и всегда: и на международных конкурсах, и на камерных концертах, и, конечно, на родительских собраниях – вот, посмотрите, что может получиться из ваших чад, если они попадут в наши умелые руки. За другой стеной раздавался бас Пети Уфимцева. Он репетировал «Вдоль по Питерской» для серьезного выступления в зале Чайковского, так что у Оли – Ольги Яковлевны – была веская причина просить Дину провести собрание. Какое собрание, когда ты нужна воспитаннику? Дина прислушалась к происходящему за стеной. Ольгин поставленный голос был слышен ничуть не хуже Петиного.

– Ля проглотил, си не вытянул. Дыхание, Петя, дыхание. Не будешь держать – ошибешься. Еще раз. – Дина ясно представила энергичный Олин кивок и взмах рук аккомпаниатора Лилии Петровны, что уже через секунду опустились на клавиши. Дина приготовилась насладиться чудесным голосом, который замечательно заглушал суматоху в коридоре. Оттуда уже через замочную скважину в кабинет проникало нетерпение, а Дине спешить не хотелось. Еще пять минут отдыха после нелегкого рабочего дня. Это только кажется, что ты сидишь и ничего не делаешь. Подумаешь, слушать, как другие играют, и исправлять. Невеликий труд. Труд. И еще какой. А услышать эту ошибку, уловить миг, долю секунды. Чуть затянувшуюся паузу, или поспешное вступление, или слишком сильное нажатие педали. Ты не просто слушаешь. Слушает каждая частичка твоего тела. Каждый мускул напряжен. Кажется, что ты чувствуешь концентрацию своих барабанных перепонок. И так несколько часов подряд. Не успел уйти один ученик, а уже приходит другой. И так замечательно, когда есть пять минут, когда ты можешь себе позволить просто слушать музыку и не вслушиваться в нее, просто наслаждаться и не замечать каких-то неточностей в исполнении. Дина буквально уловила, как Петя раскрыл легкие и набрал дыхание, но наслаждения не случилось. Петино вступление было прервано резким скрипом двери.