«И вновь я возвращаюсь…»

Во время одной из таких стоянок лошадь Пыльцова сорвалась с высокого берега в реку и утонула. Это стало большой потерей для экспедиции, поскольку другую лошадь купить было негде, и Пыльцову пришлось продолжать путь верхом на верблюде.

В первых числах сентября караваи подошел к степам Дунху. Обитатели города, привлеченные появлением каравана, почти все высыпали на высокую городскую стену, откуда хорошо просматривался противоположный берег Желтой реки, к которому и подходил караван. Вскоре через реку переправилась барка с солдатами, тут же потребовавшими у Пржевальского паспорт.

Город невелик и сильно разрушен дунганами. Жители, те, что спаслись, покинули город, остался в нем лишь гарнизон. Знал бы Пржевальский, в какую тяжбу ему здесь придется вовлечься, постарался бы обойти Дунху стороной…

Сначала мандарин, встретивший гостя напыщенно, долго вопрошал, кто этот человек с голубыми глазами и зачем пришел в чужие края. Пржевальский знал уже, как вести себя с такими людьми, и ответил, что путешествует исключительно ради удовлетворения своего любопытства, собирает всякие растения на лекарства, охотится, чтобы набить чучела птиц и показать их на родине.

Потом, расправив складки своей желтой мантии и придав лицу еще большую важность, мандарин выразил сомнение в подлинности паспорта, предъявленного Николаем Михайловичем. Можно было предположить все что угодно, только не это… Далее градоначальник проявил доскональный интерес к товарам, которые везли с собой русские, и прежде всего к их оружию.

На другой день в лагере появился чиновник и сообщил, что мандарин хочет повнимательнее осмотреть штуцер и револьверы. Не хотелось отдавать их Николаю Михайловичу даже на время, да пришлось. Взамен на свою уступку он выторговал разрешение переправиться на другой берег реки.

Во время следующей аудиенции мандарин объявил что намерен сам провести ревизию вещей путешественников, и, не откладывая, сразу взялся за дело. Те из вещей, которые ему почему-то понравились, он передавал своему слуге якобы для того, чтобы получите рассмотреть их дома. Это был откровенный грабеж. Да только не тот человек был Пржевальский, чтобы спокойно смотреть, как его обирают. Самым решительным образом воспротивился он, заявив, что прибыл в город вовсе не для того, чтобы его ограбили. Мандарин нехотя уступил, однако отобранные вещи прихватил с собой.

Потеряв всякое терпение, махнул Пржевальский рукой, велел вьючить верблюдов и, несмотря на вечер, выступил из постылого города.

Догнавший их монгол рассказывал, как гневался мандарин, узнав, что русские ушли без его разрешения, и как грозился отрубить голову этому «заморскому черту». Да где там! Все дальше и дальше идет караван, давно уж не слышно путникам злобного собачьего лая. Впереди страна песков — Алашань.

На многие сотни верст протянулись сыпучие пески южной части высокого нагорья Гоби. Монголы называют ее «тынге-ри», что значит «небо», — столь обширна эта страна, источающая иссушающий жар. «Нигде нет ни капли воды, — пишет Пржевальский в своем дневнике, — не видно ни птицы, ни зверя, и мертвое запустение наполняет невольным ужасом душу забредшего сюда человека».

И все-таки и здесь живут люди…

На огромном пространстве Алашаня после набега дунган осталось всего около тысячи юрт. Лишь один город выстоял здесь — Дунюаньин, неизвестно как уцелевший при всеобщем вокруг разорении. В этот город и новел Пржевальский свой караван.

Дунюаньин оказался небольшим городком, обнесенным крепостной стеной, всего около двух километров длиной. Приблизившись к нему, путешественники увидели на стенах груды камней, бревна, приготовленные для отражения штурма. Незадолго до того побывали дунгане здесь — разрушили жилища, расположенные за городскими степами, сожгли загородный дворец амбаня, увели с собой скот и исчезли. Зная их нравы, оставшиеся обитатели города в любой момент ждали их появления.

Имя и титул князя гости узнали не сразу: монголы во избежание греха никогда вслух не произносили его. Амбань собственноручно, по просьбе Николая Михайловича, старательно вывел: Олосон-Тушие гун дурбан дзыргэ Нэмэнсэн Балчинбандзаргучан.

Несмотря на приветливую встречу, оказанную князем, Пржевальский очень скоро составил не слишком лестное мнение о его личности. В свои сорок лет он был заядлым курильщиком опиума, человеком, который не в состоянии управлять настроением. Гнев и милость у него мгновенно сменяли друг друга. Вздорная прихоть, случайное желание, порыв ярости — вот чем руководствовался князь в своем правлении. Не говоря уже о том. что по характеру он был взяточник и деспот самого первого разбора, как записал о нем Николай Михайлович. Впрочем, им вместе не жить и детей не крестить. У каждого жизнь своя.